Дважды возрожденный. Виктор Борисович Мурич

и приказал готовиться выездной группе. Видите ли, гномам приспичило поработать, и нас вызывали для охраны.

      В машине кроме меня Аня и Мотор. Я старший.

      Перед выездом Мотор долго ругался с Мичманом, но тот так и не дал ему мотоцикл. Устав спорить, Мотор смачно сплюнул, и уведомил всех, что за рулем будет он. Я не имел ничего против, так как ночной штурм, а потом дневная расчистка стен и приведение одной из пушек в рабочее состояние вымотали меня окончательно.

      Под мерное покачивание джипа идущего по Пустоши я удобнее устроился на заднем сидении и прикрыл глаза. До шахты №24 часа четыре. Времени выспаться более чем достаточно, если конечно не обращать внимание на сильную тряску и подпрыгивание машины.

      Мотор, засунув наушники-капельки плеера в уши, что-то горланит на английском, заглушая гул двигателя. Судя по знакомой мелодии, это, скорее всего, «Металлика». Аня шумно возится с автоматом на переднем сидении. Что-то у нее не получается и она периодически тихонько чертыхается и в сердцах бьет маленьким кулачком по пластиковому прикладу.

      Молодцы девчонки. На штурме работали не хуже нас… А может даже в чем-то и лучше… Одна только Аня со своим огнеметом чего стоила… Прыгала как чертенок вокруг турели вращая ее из стороны в сторону и поливая огненным дождем надвигающихся языков.

      Такого штурма мы еще ни разу не видели. Массы животных прущих с такой настойчивостью были похожи на накатывающиеся волны шторма безумной плоти. Шторма, который невозможно усмирить. Шторма, сметающего все на своем пути. Но мы смогли… Мы не просто усмирили, мы повернули его вспять.

      – Спишь? – вырвал меня из полудремы Анин голос.

      – Угу, – бурчу я не открывая глаз. – Устал как собака. Эти кишки на стенах меня доконали. – Смачно зевнув, добавляю. – Я малость подремлю. Ага? А ты по сторонам поглядывай.

      – Хорошо. – Она наклоняется ко мне через спинку переднего сидения и легонько бьет ладонью по колену. – Круто ты их!

      – Кого?

      – Слонов… Я наблюдала за тобой во время штурма и видела, как ты положил серию фугасов на спину большого слона.

      – Мелочи… Все мы такие… Жить захочешь и не такое сотворишь, – лениво отмахнулся я. – У нас все равно выхода нет. Либо борись, либо сдохни. Мне первый вариант нравится больше… Не намного, но все же больше.

      – Нет. Ты не прав, – она задумалась подбирая подходящие слова. – Многие из нас воюют как бы в напряг, через силу… Борясь при этом со своим внутренним я… Ты же, как бы живешь этим. Ты как Мичман… Для тебя это все является нормой. Тебе даже не приходится убеждать себя, что это нужно делать. Ты просто берешь и делаешь…И в то же время ты стараешься казаться грубее и злее, чем ты есть. Я ведь знаю, точно знаю, что ты внутри совсем другой. Ты как будто сидишь внутри прочной эмоциональной скорлупы, боясь высунуть наружу мягкое, уязвимое тельце души.

      – Вот когда меня язык выпотрошит, тогда и увидишь, какой я внутри, – не желая продолжать разговор, жестко произнес я.

      Аня