8, 9 – аут. Таинственная река. Владимир Буров

сделали, – сказала девушка.

      – Это было долго? – спросил Витя. – Я с вами не согласен. И знаете почему? Бой на ринге еще продолжается. А это последний раунд, и он еще продолжается. И да: разрешите налить коньяку?

      – Я сегодня пью только водку.

      – Мне.

      – Что?

      – Налейте мне коньяку,

      – Вам? Но у меня нет коньяка.

      – Я найду, вы только закажите.

      – Ну, окей. Сто хватит?

      – Сто пятьдесят.

      – Может быть, тогда уже двести?

      – Спасибо.

      – Но только не французский. Пять звезд вас утроит?

      – Это как раз то, что мне нужно.

      Крик ужаса прервал их задушевный разговор. Это закричал, как ужаленный Грибоедов. Черная Мамба упала и не могла встать. Судья еще не досчитал до десяти, и она продолжала попытки подняться выше. Два раза она уже пробовала, но не получилось. Один раз ей удалось поставить ногу на ринг, но вторая сорвалась, и Черная Мамба, поняв, что таким образом не встанет, поползла к канатам. Но и этот второй раз был неудачным. Она добралась до второго каната, но опять рухнула на пол. Было еще время для третьей попытки. Судья продолжал считать:

      – Шесть, семь… – Он каждый раз делал резкую, но не спешную отмашку рукой, сгибаясь прямо к телу боксерши. Вероятно, хотел, чтобы она не только умом, но сердцем уразумела:

      – Времени осталось совсем мало.

      И в третий раз она поняла, что не сможет еще раз доползти до канатов, а с колен уже самостоятельно не подняться. Тогда боксерша зацепилась за белые брюки судьи. Потом за ремень. Некоторые в зале ахнули. Одна дама даже спросила:

      – Это что, стриптиз? Или как-то по-другому называется? – Разумеется, Черная Мамба не собиралась ни с кого снимать брюки, тем более с судьи. Более того: она даже не думала об этом. Тем не менее, ремень на брюках у судьи почему-то расстегнулся, и они упали. Ничего страшного, ибо судьи никогда не ходят в одних брюках. Внизу всегда находится спортивная форма. Однако, голоса:

      – Ай! – И:

      – Ой, – раздались. Более того, сам Афанасич даже крикнул:

      – Меняю судью на импортный шампунь! – В том смысле, что не надо помогать спортсменке, не надо подсуживать. – Где возьму? В Березке.

      Уж полетели пуговицы на такой же белой, как брюки рубашке, а боксерша все еще продолжала карабкаться вверх.

      – Сучка, – сказала Марго. И добавила: – Запомни, что после удара Лемана еще никто не вставал.

      – После этих слов судья сказал:

      – Десять, – и Мамба упала к его ногам.

      Судья, не торопясь, оделся и поднял руку Марго.

      Грибоедов был не доволен. Он сказал:

      – Че-то здесь не то. Как она могла проиграть этой корове? Я не понимаю. – В принципе ничего страшного. Все так говорят. Но его услышала Марго. Она спустилась со сцены, подошла к столу, где сидел этот богатый парень, и сделала предъяву:

      – Сто тысяч.

      – Вам в долларах, в этих, как их, евро, или в это время дня вы предпочитаете какую-нибудь другую валюту мира?

      – Я