Эксцессия. Иэн Бэнкс

будто оправдываясь, произнес:

      – Мальчик мой, я знаю. Прежде чем соглашаться, я справки навел. Все сходится. С виду все… в порядке. Нет, безусловно, ты и сам проверь, но, судя по всему, мне сказали правду.

      Помолчав, Генар-Хофен вздохнул:

      – Ладно. И что тебе сказали, дядюшка?

      Он допил травяной отвар, поморщился, утер губы салфеткой, осмотрел ее, потом заметил осадок в стакане и укоризненно взглянул на дрона-сервировщика. Тот качнулся – аналог пожатия плеч – и унес стакан.

      Образ Тишлина подался вперед и сложил руки на столешнице:

      – Знаешь, Бир, я тебе кое-что расскажу.

      – Я весь внимание. – Генар-Хофен снял с губы какую-то соринку и вытер палец о салфетку.

      Дрон-сервировщик начал убирать со стола.

      – Давным-давно, очень далеко отсюда, – начал Тишлин, – две с половиной тысячи лет назад, в тонком звездном завитке, вне плоскости Галактики, близ Асатьельского скопления, а по правде говоря, далеко и от него, и от всего остального, – «Трудный ребенок», один из первых экспедиционных кораблей Контакта, класса «Трубадур», наткнулся на огарок очень старой звезды. ЭКК стал исследовать эту область и обнаружил не одну странность, а две.

      Генар-Хофен закутался в халат и с легкой улыбкой откинулся в кресле. Дядюшка Тиш всегда любил травить байки. В числе самых ранних воспоминаний Генар-Хофена были посиделки на длинной, залитой солнечным светом кухне их дома в Ойс, на орбиталище Седдун. Мама, другие взрослые, кузены и кузины входили и выходили, болтали и смеялись, а Генар-Хофен сидел на коленях у дядюшки и слушал его рассказы. Даже обычные сказки у дяди Тиша звучали куда интереснее, а порой он рассказывал истории из своей жизни – как он работал в Контакте, как странствовал по Галактике на всевозможных кораблях, как исследовал загадочные новые миры, встречался с удивительными инопланетными созданиями и постоянно обнаруживал среди звезд всяческие чудеса.

      – Во-первых, – начал голографический образ, – по всем признакам мертвая звезда была невероятно старой. Использованные в то время методики указывали на возраст в триллион лет.

      – Чего-о? – недоверчиво протянул Генар-Хофен.

      Дядя Тишлин развел руками:

      – Корабль тоже не поверил. Эти неправдоподобные цифры он получил с помощью… – образ отвел взгляд в сторону, как всегда поступал дядя Тишлин в мгновения задумчивости, – с помощью изотопного анализа и оценки эрозии, возникающей под воздействием потока частиц.

      – Технические термины, – с улыбкой кивнул Генар-Хофен.

      – Технические термины, – улыбнулся в ответ образ Тишлина. – Но все виды анализа и способы вычислений давали один результат: эта мертвая звезда как минимум в пятьдесят раз старше Вселенной.

      – Надо же, а я об этом никогда не слыхал, – задумчиво покачал головой Генар-Хофен.

      – Вот и я тоже, – согласился Тишлин. – Выяснилось, что впоследствии эти сведения все-таки были обнародованы, но далеко не сразу. Открытие так ошеломило корабль, что он не включил информацию в отчет, а сохранил ее в своем разуме.

      – А разве