Моя собака любит джаз (сборник). Марина Москвина

Новый год! – сказал я.

      – Спасибо, – ответила Каракозова.

      – Но моя Люся, – предупредил папа, – не может печь пироги. Она может только яйцо варить.

      – Ничего, я приду со своими пирогами, – тихо сказала Каракозова.

      И мы отправились домой с папой и с чемоданом.

      А мама, и Кит, и мокрый иван, и даже столетник чуть листья не отбросили от радости, когда увидели нас в окно.

      Сейчас он придёт, и будет весело

      Папа всё не шёл, а я сидел дома и время от времени ставил чайник. «Сейчас, – думаю, – он засвистит, и папа явится по свистку».

      Час проходит. Ещё полчаса. Часы: пи! пи! Хоть бы позвонил: «Я там-то и там-то, буду тогда-то…» Пап ведь опасности подстерегают на каждом шагу. Мой, например, совершенно беззащитный. И очень доверчивый. Любой негодяй может обмануть его, напугать или заманить на безделушку.

      Тем более, говорят, в газетах писали, что в июне будет конец света. И я волнуюсь, когда папы нет дома.

      СЕЙЧАС ОН ПРИДЁТ, И БУДЕТ ВЕСЕЛО.

      Чтобы не скучать, я включил нашу старенькую «Спидолу». Весь мир облазил и ничего не нашёл.

      Наверху у нас кто-то что-то пилит. Трудно представить, что этажом выше пилят бревно. Это может быть только злодейство.

      А перед окном бетонируют поле. Исчезла трава, ручей, лес под бескрайней бетонной площадкой. В один прекрасный день сюда прилетит летающая тарелка. Здесь будет встреча, цветы, оркестр. Потом она улетит, и останется поле бетонное – навсегда.

      Я смотрел и смотрел на небо в окно: нет ли инопланетян? И как какая-нибудь точка – я: О! О! Хотя эта точечка на стекле.

      А сверху старушка:

      – Киса! Кис! – кричит бездомному коту. – На тебе сосиску! Сосиска – бумс! Лопнула, расплющилась, кот понюхал и пошёл.

      Я представил: какая-то одинокая старушка сварила себе сосисочку, но увидела одинокого кота и метнула её ему с этажа десятого-одиннадцатого!.. А этот бродяга ноль внимания.

      Тогда я крикнул:

      – Кис! Кис! Что обижаешь старушку? Ешь сосиску!

      И выпал из окна.

      Пока я летел, я слышал барабанный бой. Кто-то заводит под нами такую пластинку каждый вечер. Я раньше представлял, как ОН марширует под эту музыку и делает резкие движения типа карате. Но, пролетая мимо, я увидел, что ОН сидит в кресле с закрытыми глазами и слушает.

      Этажом ниже – Войцехов. ГРУДЬ, НОС, УСЫ!.. Он одессит, пышущий здоровьем. Им там, в Одессе, чтобы выжить, сила нужна. Войцехов – коллекционер. Он коллекционирует бутылки. Я столько бутылок, сколько у Войцехова, не видел никогда.

      А вон художник Лейдерман. В руках он держит палку в розах. На ней – фанера, на фанере большими буквами написано: «ОБИЖАЮТ!»

      Как хорошо жить на свете, когда знаешь, что жизнь бесконечна.

      Я упал и лежал, как подстреленная птица, пока сосед Сорокин не схватил меня своими тонкими веснушчатыми руками и не побежал в травмопункт.

      Домой меня принесли два санитара. Они положили меня и ушли. А я почувствовал, что пахнет