Моя собака любит джаз (сборник). Марина Москвина

в новый чемодан новые вещи, – рассказывала мама, – и говорит: «Не грусти, я с тобой! Одни и те же облака проплывают над нами. Я буду глядеть в окно и думать: „Это же самое облако плывёт сейчас над моей Люсей!“»

      Насчёт облаков папа угодил в точку, ведь зубодёрша Каракозова жила в соседнем доме, напротив поликлиники. И я, конечно, сразу отправился к нему.

      Как можно разлюбить? Кого? Маму??? Бабушку?! Дедушку Сашу?!! Да это всё равно, что я скажу своему псу (у меня такса Кит): «Я разлюбил тебя и полюбил другого – бультерьера!» Кит уж на что умник – даже не поймёт, о чём я говорю!

      Я позвонил. Открыл мой папа Миша.

      – Андрюха! – Он обнял меня. – Сынок! Не позабыл отца-то?!

      И я тоже его обнял. Я был рад, что его чувства ко мне не ослабели!

      Тут вышла Каракозова в наушниках. У неё такие синие лохматые наушники. Она в них уши греет. В квартире у неё невероятный холод. Сидят здесь с папой, как полярники. Папа весь сине-зелёный.

      – Мой отпрыск, – с гордостью сказал он ей. – Андрюха.

      А Каракозова:

      – Молоток парень!

      Папа:

      – Может, будем обедать?

      А Каракозова:

      – Надо мыть руки перед едой.

      Пока мы с папой мыли руки, он мне и говорит:

      – Врач Каракозова Надя – весёлый, культурный человек. У неё широкий круг интересов. Она шашистка, играет в пинг-понг. Была в шестнадцати туристических походах, пять из них – лодочные!

      – Вот здорово! – говорю.

      Я сразу вспомнил, как мама однажды сказала: «Андрюха вырастет и от нас уйдёт». А папа ответил: «Давайте договоримся: если кто-нибудь из нас от нас уйдёт, пусть возьмёт нас с собой».

      Тут Каракозова внесла запечённую курицу в позе египетского писца: выпуклый белый живот, полная спина и крылышки сложил на груди. Она не пожмотничала – положила нам с папой каждому крыло, ногу и солёный огурец.

      – Огурцы, – важно сказал папа, – Надя солит сама в соке красной смородины.

      – Немаловажен укроп, – говорит Каракозова. – Только укроп нужно брать в стадии цветения.

      Видно было, что она по уши втрескалась в нашего папу. И правильно сделала! В кого ж тут влюбляться из пациентов, кроме него? Вон он какой у нас, как наворачивает курицу! В жизни бы никто не подумал, что этому человеку сегодня вырвали зуб!

      – Надя – прекрасный специалист, – с нежностью сказал папа.

      – А я вообще люблю вырывать зубы. – Каракозова улыбнулась. – Вайнштейн не любит. Так я и вырываю за себя и за него.

      Папа переглянулся со мной, – дескать, видишь, какая славная. Я сделал ему ответный знак. Папа был в ударе. Усы торчат. Взор горит. И много ошарашивающего рассказывал он о себе.

      Рассказ у него шёл в три ручья. Первый – за что папа ни возьмётся, выходит у него гораздо лучше всех. Премии и первые места на папу валятся – не отобьёшься! И у него есть все данные считать себя человеком особенным, а не каким-нибудь замухрышкой.

      Второй – что в семье, где он раньше жил (это в нашей с мамой!), его считают ангелом.

      – Скажи, Андрюха, я добрый? – говорил папа. – Я неприхотливый