Век мой, зверь мой (сборник). Осип Мандельштам

мощно-одичалым,

      Мучным и потным карнавалом

      Иль брагой Вены молодой —

      Вертлявой, в дирижерских фрачках,

      В дунайских фейерверках, скачках,

      И вальс из гроба в колыбель

      Переливающей, как хмель.

      Играй же на разрыв аорты,

      С кошачьей головой во рту!

      Три черта было, ты – четвертый,

      Последний, чудный черт в цвету!

* * *

      Бежит волна – волной волне хребет ломая,

      Кидаясь на луну в невольничьей тоске,

      И янычарская пучина молодая,

      Неусыпленная столица волновая,

      Кривеет, мечется и роет ров в песке.

      А через воздух сумрачно-хлопчатый

      Неначатой стены мерещатся зубцы,

      А с пенных лестниц падают солдаты

      Султанов мнительных – разбрызганы, разъяты,

      И яд разносят хладные скопцы.

* * *

      Исполню дымчатый обряд:

      В опале предо мной лежат

      Морского лета земляники —

      Двуискренние сердолики

      И муравьиный брат – агат,

      Но мне милей простой солдат

      Морской пучины – серый, дикий,

      Которому никто не рад.

* * *

      Не мучнистой бабочкою белой

      В землю я заемный прах верну —

      Я хочу, чтоб мыслящее тело

      Превратилось в улицу, в страну:

      Позвоночное, обугленное тело,

      Сознающее свою длину.

      Возгласы темно-зеленой хвои,

      С глубиной колодезной венки

      Тянут жизнь и время дорогое,

      Опершись на смертные станки, —

      Обручи краснознаменной хвои,

      Азбучные, крупные венки!

      Шли товарищи последнего призыва

      По работе в жестких небесах,

      Пронесла пехота молчаливо

      Восклицанья ружей на плечах.

      И зенитных тысячи орудий —

      Карих то зрачков иль голубых —

      Шли нестройно – люди, люди, люди, —

      Кто же будет продолжать за них?

      Вторая тетрадь

      Из-за домов, из-за лесов,

      Длинней товарных поездов —

      Гуди за власть ночных трудов,

      Садко заводов и садов.

      Гуди, старик, дыши сладко́,

      Как новгородский гость Садко

      Под синим морем глубоко, —

      Гуди протяжно в глубь веков,

      Гудок советских городов.

      Рождение улыбки

      Когда заулыбается дитя

      С развилинкой и горечи, и сласти,

      Концы его улыбки не шутя

      Уходят в океанское безвластье.

      Ему непобедимо хорошо:

      Углами губ оно играет в славе —

      И радужный уже строчится шов

      Для бесконечного познанья яви.

      На лапы из воды поднялся материк —

      Улитки рта наплыв и приближенье —

      И бьет в глаза один атлантов миг

      Под легкий наигрыш хвалы и удивленья.

* * *

      Подивлюсь на свет еще немного,

      На детей и на снега,

      Но улыбка неподдельна, как дорога,

      Непослушна,