Далёкая Радуга. Аркадий и Борис Стругацкие

не виновата. Это японская пословица: «Нет лекарства, которое излечивает дурака».

      – Ага,– сказал Роберт.– Значит, влюбленный тоже дурак. «Влюбленный болен, он неисцелим». Ты меня утешила.

      – А разве ты влюблен?

      – Я неисцелим.

      Тучи разошлись и открыли звездное небо. Близилось утро.

      – Смотри, вон Солнце,– сказала Таня.

      – Где? – спросил Роберт без особого энтузиазма.

      Таня выключила свет, села к нему на колени и, прижавшись щекой к его щеке, стала показывать.

      – Вот четыре яркие звезды – видишь? Это Коса Красавицы. Левее самой верхней сла-абенькая звездочка. Вот там мы с вами, девочки, родились. Я раньше, вы позже. Это наше Солнце. Оленька, правда, родилась здесь, на Радуге, но ее мама и папа родились тоже там. И через год в летние каникулы мы всей группой туда слетаем.

      – Ой, Татьяна Александровна! – запищал Роберт. – Мы правда полетим? Ой! Ай! – Он поцеловал ее в щеку. – Ой, как мы все полетим! На Д-сигма-звездолете! А мы все полетим? Ой, а можно я возьму с собой куклу? Ай, а мальчик Варя целуется! – И он поцеловал ее еще раз.

      Она обняла его за шею.

      – Мои девочки не играют в куклы.

      Роберт поднял ее на руки, встал, осторожно обогнул столик и только тогда в зеленоватом сумеречном свете приборов увидел длинную человеческую фигуру в кресле перед рабочим столом. Он вздрогнул и остановился.

      – Я думаю, теперь можно включить свет,– сказал человек, и Роберт сразу понял, кто это.

      – И появился третий,– сказала Таня.– Пусти-ка меня, Роб.

      Она высвободилась и нагнулась, ища упавшую туфлю.

      – Знаете что, Камилл,– раздраженно начал Роберт.

      – Знаю,– сказал Камилл.

      – Чудеса,– проговорила Таня, надевая туфлю.– Никогда не поверю, что у нас плотность населения один человек на миллион квадратных километров. Хотите кофе?

      – Нет, благодарю вас,– сказал Камилл.

      Роберт включил свет. Камилл, как всегда, сидел в очень неудобной, удивительно неприятной для глаз позе. Как всегда, на нем была белая пластмассовая каска, закрывающая лоб и уши, и, как всегда, лицо его выражало снисходительную скуку, и ни любопытства, ни смущения не было в его круглых немигающих глазах. Роберт, жмурясь от света, спросил:

      – Вы хоть недавно здесь?

      – Недавно. Но я не смотрел на вас и не слушал, что вы говорите.

      – Спасибо, Камилл,– весело сказала Таня. Она причесывалась.– Вы очень тактичны.

      – Бестактны только бездельники,– сказал Камилл.

      Роберт разозлился.

      – Между прочим, Камилл, что вам здесь надо? И что это за надоевшая манера появляться как привидение?

      – Отвечаю по порядку,– спокойно произнес Камилл. Это тоже была его манера – отвечать по порядку.– Я приехал сюда потому, что начинается извержение. Вы отлично знаете, Роби,– он даже глаза закрыл от скуки,– что я приезжаю сюда каждый раз, когда перед фронтом вашего поста начинается извержение. Кроме того…– Он открыл глаза и некоторое время молча смотрел на приборы.– Кроме того, вы мне симпатичны, Роби.

      Роберт покосился на Таню. Таня