На одном дыхании!. Татьяна Устинова

меня на голове? Что? Рога? – Она пощупала волосы, отняла руку и взглянула на свои пальцы. – Кровь, – сказала она с некоторым удивлением и потерла подушечки, растирая красное и липкое. – Это, наверное, когда меня стукнули! А что вы так побледнели, Марк? Или вы вида крови не выносите?

      – Вы… выношу, – выдавил Волошин, старательно отводя глаза. – Может, все-таки врача вызвать? Раз у вас там… рана?

      – Марк, вы прекрасно знаете, что вызывать врача нельзя! Или вы хотите, чтоб завтра во всех газетах написали что-то вроде: «Приехавшая «Скорая» застала вдову Владимира Разлогова с травмой головы, а его заместителя в обмороке»?

      – Я не в обмороке, – возразил Волошин сухо.

      Она была права. Какого сейчас вызывать врача, когда новость «номер один» – внезапная кончина главы «Эксимера», – еще не остыла, не отступила на второй план, не перестала будоражить умы и сердца журналистов?!

      Умы куриные. Сердца холодные. Ну уж какие есть!

      Глафира опять повернулась, чтобы идти, и опять от вида ее волос на Волошина накатила дурнота. И сердце забилось как-то странно, с перерывами. Стукнет и молчит. Стукнет и опять молчит.

      – Перевязку все равно нужно сделать, – сказал он, преодолевая дурноту. – Заедем в офис, у нас есть медпункт…

      Глафира ничего не ответила.

      – Вам в Москве куда? – спросил Волошин сухо. – На квартиру?

      – Что за ефрейторский вопрос, Марк? – удивилась Глафира. – Какая вам разница?

      – Никакой, вы правы.

      – Мне нужно заехать к… Марине Олеговне и непременно сегодня. Вы меня к ней завезете.

      Волошин ничего не понял.

      Ей нужно к Марине?! Бывшей разлоговской жене?! И непременно сегодня, с разбитой головой?!

      – Как скажете.

      Она вошла в дом и, кажется, стала подниматься по лестнице, когда у нее зазвонил телефон. Волошин, услыхав заливистые трели, бросился следом, бесшумно вошел и встал так, чтобы его точно не было видно с лестницы.

      После некоторого молчания вдова сказала быстро и приглушенно:

      – На этот номер больше не звони. Я сама с тобой свяжусь, когда смогу.

      Телефон пискнул, разъединяясь, и больше ничего Волошин не слышал.

      – Маринушка, там опять в телефон звонют!..

      – Ну так ответьте, Вера Васильна!

      – Дак чего отвечать-то?!

      Марина пожала плечами, словно старуха могла ее видеть.

      – Ах ты, господи помилуй!..

      Шаркающие шаги, удалявшиеся от двери, какое-то шевеление, и Верин недовольный голос откуда-то из глубины квартиры:

      – Ал-ле! Ал-ле!

      Марина улыбнулась и снова уткнулась в книжку.

      Сегодня ей особенно не хотелось никакой… ерунды. Какие-то звонки, телефоны, разговоры, да еще Вера вот-вот начнет приставать с обедом! Уехать бы отсюда, забраться подальше, поглуше, чтоб за окнами было ненастье, чтоб ветер рвал с деревьев беззащитные дрожащие листья, чтоб дождь барабанил в жестяной подоконник и старая береза бы все скрипела и скрипела…

      А в доме тепло, на вымытых полах домотканые половички, рыжий кот ступает неслышно, усаживается