Моя система воспитания. Педагогическая поэма. Антон Макаренко

баланс на ремесле, я всегда наблюдал один и тот же результат. Именно такие ребята, сапожники в душе, винопийцы, украшенные чубами и цигарками, выходят их этих колоний и вносят мелкобуржуазные, вздорные и невежественные начала в жизнь нашей рабочей молодежи.

      Бедный по своему социальному содержанию, ремесленный труд становился в наших глазах плохой дорогой коммунистического воспитания. В начале второго года выяснилось, что воспитанники, не работавшие в мастерских или работавшие в них временами, а исполняющие общие и сельскохозяйственные работы, в социально-моральном отношении стоят впереди «мастеровых». Нужно небольшое усилие с нашей стороны, чтобы увидеть: улучшение морального состояния отдельных групп воспитанников происходит параллельно развитию хозяйства и внедрению коллектива в управление этим хозяйством.

      Однако вот это самое небольшое усилие было сделать не так легко. Слишком широкая многообразная стихия хозяйства чрезвычайно трудно поддается анализу со стороны своего педагогического значения. Сначала в хозяйстве мы склонны были видеть сельское хозяйство и слепо подчинились тому старому положению, которое утверждает, что природа облагораживает.

      Это положение было выработано в дворянских гнездах, где природа понималась прежде всего как очень красивое и вылощенное место для прогулок и тургеневских переживаний[91], писания стихов и размышлений о божьем величии.

      Природа, которая должна была облагораживать колониста-горьковца, смотрела на него глазами невспаханной земли, зарослей, которые нужно было выполоть, навоза, который нужно было убрать, потом вывезти в поле, потом разобрать, поломанного воза, лошадиной ноги, которую нужно было вылечить. Какое уж тут облагораживание.

      Невольно мы обратили внимание на действительно здоровый хозяйственно-рабочий тон во время таких событий.

      Вечером в спальне, после всяких культурных и не очень культурных разговоров, нечаянно вспоминаешь:

      – Сегодня в городе с колеса скатилась шина. Что это за история?

      Разнообразные силы колонии немедленно начинают чувствовать обязанность отчитываться.

      – Я воз осматривал в понедельник и говорив конюхам, чтоб подкатили воз к кузнице, – говорит Калина Иванович, и его трубка корчится в агонии в отставленной возмущенной руке.

      Гуд поднимается на цыпочки и через головы других горячится:

      – Мы кузнецам сказали еще раньше, – в субботу сказали.

      Где-то на горизонте виднеется весьма заинтересованная положением вытянутая физиономия Антона Братченко. Задоров старается предотвратить конфликт и весело бросает:

      – Да сделаем…

      Но его перебивает ищущий правды баритон Буруна:

      – Ну, так что же, что сказали, а шинное железо где?

      Братченко экстренно мобилизуется и задирает голову – Бурун гораздо выше его:

      – А вы кому говорили, что у вас

91

Имеется в виду роман Ивана Сергеевича Тургенева (1818–1883) «Дворянское гнездо» (1859 г.).