Гламорама. Брет Истон Эллис

гулко насвистывает мелодию «На солнечной стороне улицы»[88], но, когда я оборачиваюсь, за спиной никого нет, и на мгновение мне кажется, что, может быть, я просто принял за свист последние ноты песни с нового альбома Pearl Jam, звучавшей из колонок под потолком; я напрасно жду начала новой песни, и тут до меня доходит, что свист этот звучал слишком по-человечески, и тогда я пожимаю плечами и иду дальше вглубь Fashion Café, мимо человека с пылесосом, убирающего с пола конфетти, мимо пары барменов, сдающих друг другу смену, и официантки, пересчитывающей чаевые в кабинке с надписью Mademoiselle.

      Во всем зале за столиком сидит единственное существо – молодящийся мужчина с прической «а-ля Цезарь», похожий на тридцатилетнего Бена Арнольда, в темных очках и черном костюме на трех пуговицах вроде бы как от Agnes b., в кабинке с надписью Vogue за копией Триумфальной арки, которая занимает добрую половину большого ресторанного зала. Для сегодняшнего дня диджей X одет как-то чересчур сурово, хотя все равно не без шика.

      Он смотрит на меня вопросительно, опускает очки, а я с несколько надменным видом делаю круг по залу перед тем, как направиться непосредственно к нему.

      Он снимает очки и, протягивая руку, говорит мне:

      – Привет.

      – Что за дела, а где же твои штаны-трубы? – вздыхаю я и просачиваюсь в кабинку, делая неопределенный жест рукой. – Где твоя широченная футболка в зигзагах? Где последний номер Urb? Где эта клевая копна стриженных «лесенкой» пергидрольных волос?

      – Извините, – говорит он, слегка наклоняя голову. – Извините, о чем это вы?

      – Я пришел, – говорю я, разводя в стороны руки. – Я существую. Скажи мне просто, будешь ты работать у нас сегодня вечером или нет?

      – Работать кем? – Он откладывает в сторону лиловое меню, вырезанное в форме фотоаппарата Hasselblad.

      – Один из диджеев, с которым я беседовал сегодня, сказал, что он будет играть «Bartman Returns». Он сказал, что это «абсолютно необходимо». Он сказал, что это его «фирменная» песня. Представляешь, до чего докатился этот мир прямо у нас на глазах?

      Парень медленно лезет в карман пиджака и извлекает оттуда карточку. Я смотрю на нее, мимоходом замечая имя – Ф. Фред Палакон – и телефонный номер.

      – Ладно, зайка, – говорю я с придыханием. – Высшая ставка для диджея в четверг вечером на Манхэттене – пятьсот долларов, но поскольку нас прижимает время и к тому же все мои голубые друзья в один голос твердят, что круче тебя не было никого со времен Astrolube и ты нам нужен позарез, предлагаю сорок долларов сверху.

      – Благодарю вас, мистер Джонсон, извините, мистер Вард, но я не диджей.

      – Знаю, знаю – я хотел сказать, музыкальный дизайнер.

      – Нет, боюсь, мистер Вард, что я и не музыкальный дизайнер.

      – Да? Ну и кто же ты и зачем тогда я сижу с тобой тут, в Fashion Café?

      – Я пытаюсь встретиться с вами уже несколько недель, – говорит он.

      – Ты пытаешься встретиться со мной? – переспрашиваю я. – Ты пытаешься встретиться со мной? Очевидно, с моим автоответчиком что-то не в порядке. – Пару секунд

88

«On the Sunny Side of the Street» – песня Джимми Макхью и Дороти Филдс, известная с 1930 г., джазовый стандарт.