Первая работа. Юлия Кузнецова

собаке, которая бежала рядом с лыжником и иногда срывалась на прохожих, а поводок натягивался, и ошейник впивался иголками ей в шею. Псину это вообще не волновало. Она исходила лаем до хрипоты. Папа сказал тогда:

      «Безбашенный стаффорд» – и увел меня поскорее. На секунду я вообразила просторную прихожую в доме Даны и свое отражение в зеркале: в темном костюме, в очках и – со строгим ошейником в руках. «Ну? Где тут наша ученица?»

      Смех сдавил мне грудь. Я не сдержалась и фыркнула.

      – Молочникова!

      У исторички не голос, а гром с небес. Ромка подтянул к себе тетрадку и принялся в ней что-то чертить.

      Я опомнилась и поняла, что еще улыбаюсь. Хотя историчка бурит меня взглядом. Наверное, она так же бурила землю, когда ездила на раскопки на археологическую практику в институте.

      – Встань, пожалуйста!

      Я поднялась, думая о древних вазах, которые распадались на черепки под взглядом нашей исторички.

      – Что тебя насмешило? Государственный переворот девятого термидора?

      – Помидора? – шепотом переспросил кто-то, кажется, Арсен.

      Я с трудом подавила улыбку.

      – Молочникова, ты глумишься надо мной? – растерянно проговорила историчка.

      Я изобразила взгляд Кота в сапогах из «Шрека».

      Сделала большие несчастные глаза, прижала руки к груди и только собиралась пролепетать «извините», как поняла, что не помню отчества исторички! Елизавета…

      Елизавета… А дальше как? Мой взгляд упал на Ромкину тетрадку. Он чертил и чертил, и в одной из линий мне почудился хлыст.

      Вновь память закинула меня в прихожую моей ученицы. Я даже почувствовала запах духов из ванной, ощутила под ногами скользкий блестящий пол, который натерла Роза Васильевна, и, конечно, увидела себя в зеркале. На этот раз – не с ошейником в руках, а с хлыстом. «Нуте-с, Роза Васильевна, где тут у нас…»

      У меня вырвался даже не смешок, а какое-то бульканье.

      – Молоч-ч-ч-никова…

      Историчка шептала, будто бы говорила на змеином языке. Как Волдеморт из «Гарри Поттера», которого нам задавали читать по-английски на летних каникулах.

      – Еще одна подобная выходка, и на следующем уроке с тобой рядом будет сидеть не Кожевников, а Ольга Сергеевна!

      Все дурацкие видения вылетели у меня из головы. Ольга Сергеевна, заместитель директора, преподавала у нас английский, и это был единственный учитель в школе, которого я считала сносным. Мысль о том, что ее позовут полюбоваться на мой позор, была неприятной.

      – Простите, – пробормотала я, опустив голову.

      – С-садись, – тем же угрожающим шепотом-свистом велела мне историчка.

      Больше на истории мы с Ромкой не разговаривали.

      Правда, до конца дня в моей голове крутилось слово «система», оброненное Ромкой. После уроков я решилась заглянуть к Ольге Сергеевне, в кабинет заместителя директора, и попросить распечатать на принтере пару листочков.

      Ольга Сергеевна говорила по телефону, накручивая на карандаш свои длинные светлые волосы, но мне улыбнулась и в ответ на мою просьбу кивнула на один из двух ноутбуков