Чертова дюжина. Агния Кузнецова

что для задуманных картин эскизы сделаны, и он намерен на днях отправиться домой. Дина встревожилась, но ничего не ответила на это. Возвращаясь из Груздевки с пустой корзинкой (рыбы она не купила), Дина вспомнила утренний разговор с Костей, и в ней поднялось чувство обиды. «Неужели не ради меня он пришел сюда? Он пришел бы рисовать эти гадкие сломанные березы и к Наде, и к Варе, и к каждой девчонке… Ну и пусть уходит домой!» – с горечью подумала она.

      Костя все еще сидел на траве, склонившись над листом бумаги. Легкой тушью он нарисовал грустно склоненные к земле ветви березы, ее переломанный ствол. А у корня, в пучке травы, изобразил еще не совсем распустившийся ландыш. Такого цветка в действительности около березы не было.

      Костя увидел Дину, поднял голову и спросил:

      – Ну, а налимы где?

      – Не поймали! – сердито ответила она.

      – А лекарство?

      – Аптека закрыта.

      – Ну, а ты что из-за пустяка расстраиваешься, чудачка!

      Дина отвернулась и замолчала.

      – Или ухи очень захотелось? – пошутил Костя и увидел на глазах ее слезы.

      Он вскочил на ноги и подошел к ней.

      – Тебя обидел кто-нибудь? Скажи – кто? – Костя взял ее за руку.

      – Ты! – неожиданно для себя сказала Дина и испугалась.

      – Я? – Костя растерянно опустил руку.

      – Тебе лишь бы рисовать… Тебе все равно… Зачем ты сюда пришел?

      Костя еще больше растерялся. Он не понимал ее слов.

      – А ты не хотела, чтобы я приходил сюда? – удивленно спросил он и, не дав ей ответить, продолжал: – Хорошо, я уйду. – Он наклонился, положил в ящик бумагу, взял его и быстро пошел на дорогу.

      – Костя, ты не понял меня! – крикнула вдогонку ему Дина.

      Но он не обернулся.

      – Гордец! Ни за что не вернется! – с отчаянием прошептала она, легла ничком на траву и горько заплакала.

      Из Груздевки она возвратилась ни с чем, одна, с заплаканными глазами. Костя не пришел ночевать. Утром Екатерина Петровна хотела начать поиски Кости, но Дина и Осип Антонович уговорили ее не делать этого. Оба были уверены, что он ушел в город.

      22 июня 1941 года

      День был дождливый. От востока до запада, от севера до юга не было просвета летнему солнцу. Тяжело поникла молодая листва деревьев, и согнулись травинки под тяжестью крупных, частых и светлых, как слезы, капель дождя.

      Двухдневное ненастье размыло глинистые дороги. Лошади спотыкались, вязли в грязи колеса телег по самую ось. Мужики в брезентовых дождевиках с громкой руганью хватались за телеги и с трудом вытаскивали их из грязи. Старые намокшие дома Груздевки казались совсем черными. Калитки и ворота открывались легко и бесшумно.

      На улицах было безлюдно и тихо.

      Дина сидела на табуретке у окна в груздевской избе-читальне и просматривала газеты.

      В небольшой опрятной комнате стояли три стола, покрытые кумачом. На них в горшках, обернутых разноцветной бумагой, буйно цвели неприхотливые герани. На столе в середине комнаты стоял