Чертова дюжина. Агния Кузнецова

улыбнулась, и во рту ее блеснули белые, совсем молодые зубы.

      – Сегодня уезжаете? – спросила она Дину низким, почти мужским голосом, сдвигая очки на кончик носа и посматривая исподлобья.

      – Едем, Семеновна! – ответила Дина.

      – С подружкой проститься пришла? А тебя давеча Костя Зарахович спрашивал.

      «И она о Косте!» – с досадой подумала Дина и почувствовала, что у нее горят уши.

      – Он, кажись, на школьном дворе, – продолжала Семеновна, внимательно приглядываясь к смущенному лицу девочки.

      В это время из-за забора появилась кепка причудливой формы, затем она скрылась. Немного погодя показалась круглая, стриженая голова Мирошки. Должно быть, он на чем-то стоял за забором. Он нарочно громко откашлялся, помахал над головой балалайкой с порванной струной и, кривляясь, сказал:

      – «К Дине». Романс Зарахович. Музыка – экспромт Мирона Подковыркина. Исполняет он же.

      Мирошка запел нежным голосом:

      Караван наших дней быстрокрылый

      Улетает и тает, как дым…

      Знаю, в сердце, что есть и было —

      Навсегда оставляет следы.

      Семеновна строго взглянула на Мирошку и, припадая на правую ногу, подошла к забору:

      – Ну-ка, слазь, Мирон! Что у тебя, совести, что ли, нет – посмешищем всем служишь? Мне, старой, за тебя совестно!

      Девочки ждали, что Мирошка нагрубит Семеновне, но неожиданно он натянул на глаза подобие кепи, что-то буркнул и исчез.

      Семеновна сердито одернула платок на голове, передвинула очки с кончика носа на обычное место и пошла дальше.

      Девочки молча смотрели ей вслед. Школьную сторожиху Семеновну любили и уважали не только дети, но и взрослые. Дети любили ее больше своих учителей, любили за то, что она жила интересами школьников.

      Как-то Семеновна позволила себе вмешаться в дело 6-го «А» и встать на защиту самого шаловливого ученика. Это случилось незадолго до дня рождения Дины.

      Плохая дисциплина и неуспеваемость в классе Мирошки Подковыркина вынудили пионерскую организацию поставить вопрос о нем на собрании отряда. Мирошка выступил и, ломаясь, сказал, что виною всему его нелепая фамилия. Ей он обязан своим поведением, и пока он носит ее – изменить свое поведение он не может, а галстука пионерского (если его исключат) все равно не снимет, так как он ему к лицу.

      Выступлением Мирошки пионеры были возмущены и единогласно постановили Подковыркина из пионерской организации исключить.

      Семеновна в это время кипятила титан в соседней комнате и слышала, что говорили на собрании отряда.

      Прихрамывая, вошла она в комнату. Очки ее ютились на кончике носа, а глаза поверх них смотрели строго.

      – Ну-ка, дайте старухе слово сказать, – попросила она вожатую Галю.

      Галя молчала, соображая, допускается ли уставом выступление сторожихи на собрании отряда. Семеновна молчание председателя сочла за согласие и начала говорить:

      – Вы, ребята, его не слушайте. Это он глупостями такими стыд свой прикрывает. Изломался парень и по-другому теперь не может, хочет, да не может. Вы его от себя не гоните,