Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь. Андрей Валентинов

Сфенел – Приап вместо носа! Приап вместо носа!

      Капанид вздыхает – кажется, ему тоже жалко новый хитон. А по поводу приапа – это они промахнулись. У моего друга нос репкой. Как у дяди Капанея. Видать, из-за неразбавленного они уже приап от репки отличить не могут!

      – А-а! – радуюсь я. – Глянь, Капанид, братцы Диоскурвы! И диоскурвики с ними!

      – Не-а, – опровергает меня Сфенел. – Это гекатонприапы!

      Ближайший пеласг-гекатонприап (конопатый, с шлемом-дыроглазом на башке) так и застывает с раскрытым ртом. То-то! Ты бы еще полный катафракт надел, обалдуй. Это с нами-то ругаться!

      И с этакими гетайрами Алкмеон хочет ванактом стать!

      – Драться по одному! – деловито замечает Амфилох. – А ты, Диомед, отойди.

      Кажется, он не так и пьян. Во всяком случае, правила помнит. Я не дерусь. Нельзя мне. И пить нельзя. И еще много чего нельзя.

      Послушно отхожу в сторону. Если все по правилам будет (один на один, до первой крови, ногами и лежачего не бить), так и придется проскучать до полной победы. Но на душе все равно ласки скребут. Капанид один, а пеласгов – туча целая. Хоть бы Ферсандр с нами был!

      (Про Ферсандра мы уже все знаем. Возле храма Времен Года, где мы жертву Психопомпу приносили, глашатай орет-надрывается про то, что из казны тиринфской некий злодей два таланта золота утащил. А лет тому злодею тринадцать будет, а росту он малого, сложения – худого, говорит по-беотийски, несет же золото краденое прямиком в Аргос.

      И что самое обидное – никто его, злодея, там не видел. Как и нас с Капанидом в храме Афины. Это дядя Эгиалей приметы сообщил – чтобы нам всем не так легко было.

      Два таланта! Да Ферсандр их и не поднимет. Он же еще не вырос совсем!)

      – Чего? Испугался, с-собака этолийская?

      Это – мне. Все тот же, в шлеме-дыроглазе. Отворачиваюсь. А за «этолийскую» уже можно и схлопотать! Пару лет назад меня уже накрыло бы. Сейчас ничего – научился. Не накроет.

      – Эй, прекрати! – это Амфилох. – Он не дерется!

      Ну, сейчас ему Сфенел пропишет гекатомбу! Но нет, не спешит дыроглаз. За чужие спины прячется.

      – Что, Диомед-мозгоед? Тоже мозги жрешь, как твой папаша? Мозгоед-мозгоклюй! А твой папаша сдох, сдох, сдох!..

      – Заткнись! Заткнись, дурак!

      Амфилох все понимает. И остальные понимают. И я. Но – поздно.

      Накрыло!

      …Река шумела совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск – и легкий теплый ветерок.

      Тихо-тихо.

      Тихо…

      Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный воздух…

      Плещет, плещет…

      – Тидид! Тидид!

      Боль в плече. Ну, конечно, у Амфилоха клешни здоровые! А рука Сфенела, как обычно, на моем горле. Боевым захватом.

      – Все, ребята! Уже! Отпустите!

      Не говорю – хриплю. Здорово Капанид сдавил! Ничего, все живы!

      Живы?

      Как только хватка разжалась, встаю. У Медного Дома – пусто. Хвала Дию Ясному! В последнее время больше всего боюсь, что увижу жмурика. Дохляка