Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь. Андрей Валентинов

испугался. Мой друг Капанид никогда не плачет! Даже если его побьют!

* * *

      Мама гладит меня по щеке, мама меня целует…

      Мама! Мама!!!

      Теперь уже не снится! Теперь мама и вправду здесь!

      – Мама! Мамочка! Я… Тут столько случилось! Я… Я тебе рассказать должен…

      Почему мама не отвечает? Почему она молчит?

      – Мама!

      Мама меня снова целует… Почему у нее такие холодные губы? Холодные, мокрые…

      – Мамочка! Что? Что слу…

      И вдруг я понимаю – что.

      Понимаю сразу, хотя мама молчит. Молчит, ничего не говорит. И от этого молчания мне еще страшнее, мне хочется кричать, хочется убежать из темной горницы, убежать от того страшного…

      Но я уже знаю – убегать нельзя. Потому что маме плохо. Потому что Я ПОНЯЛ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ.

      Эпод

      И снова горит огонь. Но уже не у Дождевика. И не в городе – просто в поле. Зато там было сухо, а здесь идет дождь. Правда, маленький. Капает только.

      Кап… Кап… Кап… Кап…

      Мы ехали сюда две недели. Сюда – это в Элевсин. Мы приехали, чтобы похоронить папу.

      Папа сейчас там, на костре, под красным покрывалом. Мне на него смотреть нельзя, потому что папа давно умер, а на тех, кто давно умер, смотреть не полагается.

      Боги запрещают. Особенно маленьким.

      Из-за дождя костер хотели зажечь не сегодня, а завтра, но потом дядя Тезей, он тут басилевс, решил, что дождь не помешает.

      Потому что это и не дождь. Просто капает.

      Кап… Кап… Кап… Кап…

      Сфенел тоже приехал. Приехал – потому что его папа тоже на костре, рядом с моим. И дядя Гиппомедонт там, и дядя Мекистий, и дядя Партенопей.

      А Ферсандр не приехал. Не приехал, потому что его папу не хоронят. Его папу фиванцы не отдают. Они и моего папу не отдавали, и остальных, но дядя Тезей послал войско, и их всех отдали – кроме дяди Полиника.

      Дядю Полиника не хотят хоронить, потому что он убил Этеокла. Не того, что сын Пройта (тот здесь же, рядом с папой), а другого, который его в город не пускал. Своего брата. Он его убил, а Этеокл – его.

      И дяди Амфиарая тут нет. Говорят, его земля поглотила. А другие говорят, что его просто не нашли. Потому что там все погибли. Все – кроме дедушки Адраста. Дедушка на коне ускакал. У него, говорят, конь волшебный есть.

      Дедушка тоже здесь. Это он уговорил дядю Тезея войско послать. Дедушка теперь весь седой. Весь – даже брови. Его теперь называют Злосчастный. Адраст Злосчастный. А почему он злосчастный? Ведь это папа погиб, а не дедушка.

      Жаль, у папы коня волшебного не было!

      Костер уже долго горит. Два часа. Или три. Я хотел ближе подойти, а меня не пускают. И Сфенела. И тетю Эвадну. Ее две рабыни под руки держат, потому что она совсем больная. Никого не видит и песню поет. Ту самую, про ласточку.

      А дождь капает, капает.

      Кап… Кап… Кап… Кап…

      Я спросил у дяди Тезея, можно ли нам плакать. Дядя Тезей мне руку на плечо положил (как взрослому!) и сказал, что можно.

      Потому что папа умер. А у погребального костра даже герои плачут.

      Сфенел тоже плачет. И все остальные. Даже дядя Тезей. А костер все горит, он огромный, от него пахнет сосной и вином. Вначале