Твой соблазнительный обман. Александра Хоукинз

что вмешиваюсь, мисс Лидалл. Лорд Девик требует вашего присутствия в библиотеке.

      – Спасибо, Марта, – ответила Оливия, добавляя еще один пункт в гроссбух. – Передай отцу, что я приду, как только освобожусь.

      Служанка замешкалась на пороге. Она была юной, лет шестнадцати, поступила на службу совсем недавно, поэтому изо всех сил старалась угодить своему хозяину.

      – Его светлость предполагал, что таковым и будет ваш ответ, поэтому настаивал, чтобы я убедила вас, что дело безотлагательное.

      – Миссис Хендерс ухаживает за своей захворавшей дочерью, и кто-то должен выполнять ее обязанности, – пробормотала Оливия, окуная перо в маленькую чернильницу и заканчивая записи. Она отложила перо, потянулась за коробочкой с порошком, посыпала страницу. – Хорошо. Закончу позже. Можешь передать его светлости, что я услышала его просьбу и уже иду.

      Она взяла гроссбух и перевернула книгу, чтобы остатки порошка высыпались назад в коробочку.

      – Я не хочу показаться неучтивой, мисс, но если вы уже идете, не могли бы вы последовать за мной в библиотеку? – спросила служанка.

      Оливия со вздохом поднялась, в последний раз встряхнув книгу.

      – Наверное, ты права. Ступай по своим делам, Марта. Я уже иду в библиотеку.

      Служанка сделала реверанс.

      – Отлично, мисс, – ответила она и тихонько выскользнула из комнаты.

      Оливия вложила узкую шелковую ленту в гроссбух и закрыла книгу. Стряхнула остатки пудры с пальцев, закрыла крышечкой чернильницу. Отец редко бывал дома днем, но из-за дождя ему пришлось изменить свои планы.

      Она вышла из утренней столовой в коридор. До того судьбоносного дня, когда леди Грисдейл выйдет замуж за лорда Девика, хозяйкой здесь остается Оливия. Построенный в 1770-х годах Тревершем-хаус представлял собой длинное здание с фасадом а-ля римский Пантеон, с ионическим портиком и консолями над главным входом и окнами. Этот дом был не таким величественным, как Мальстер-Парк, возведенный в готическом стиле, но она обожала его невычурную элегантность.

      Со времени смерти матери во внутреннем убранстве здания мало что изменилось. Девушка находила успокоение в окружении мебели, ковров и картин, которые выбирала еще ее мать. Оливия была слишком маленькой, чтобы помнить леди Девик, но в музыкальном салоне висел ее портрет. Подбородок и вьющиеся каштановые волосы Оливия унаследовала от матери. На портрете женщина выглядела слишком утонченной и хрупкой для матери троих детей – двух сыновей и дочери. Последние роды забрали у нее все силы, она стала хворать, и болезнь в конечном итоге лишила ее жизни.

      Оливия часто гадала, уберут ли портрет ее матери из музыкального салона, когда в Тревершем-хаус станет хозяйкой леди Грисдейл. Эта картина, разумеется, служила напоминанием о том, что лорд Девик любил и оплакивал другую женщину. Возможно, она недооценивает леди Грисдейл, но графиня казалась личностью, не склонной хранить память о чужом прошлом. Оливия не сомневалась: портрет матушки тут же снимут со стены и спрячут подальше, а потом о нем забудут.

      Чуть больше