Кому на Руси жить хорошо (сборник). Николай Алексеевич Некрасов

покрыты алмазным ковром,

      Деревни в снегу потонули,

      Мелькнул на пригорке помещичий дом,

      Церковные главы блеснули…

      Обычные встречи: обоз без конца,

      Толпа богомолок старушек,

      Гремящая почта, фигура купца

      На груде перин и подушек;

      Казенная фура! с десяток подвод:

      Навалены ружья и ранцы.

      Солдатики! Жидкий, безусый народ,

      Должно быть, еще новобранцы;

      Сынков провожают отцы-мужики

      Да матери, сестры и жены.

      «Уводят, уводят сердечных в полки!» —

      Доносятся горькие стоны…

      Подняв кулаки над спиной ямщика,

      Неистово мчится фельдъегерь.

      На самой дороге догнав русака,

      Усатый помещичий егерь

      Махнул через ров на проворном коне,

      Добычу у псов отбивает.

      Со всей своей свитой стоит в стороне

      Помещик – борзых подзывает…

      Обычные сцены: на станциях ад —

      Ругаются, спорят, толкутся.

      «Ну, трогай!» Из окон ребята глядят,

      Попы у харчевни дерутся;

      У кузницы бьется лошадка в станке,

      Выходит весь сажей покрытый

      Кузнец с раскаленной подковой в руке:

      «Эй, парень, держи ей копыты!..»

      В Казани я сделала первый привал,

      На жестком диване уснула;

      Из окон гостиницы видела бал

      И, каюсь, глубоко вздохнула!

      Я вспомнила: час или два с небольшим

      Осталось до Нового года.

      «Счастливые люди! как весело им!

      У них и покой, и свобода,

      Танцуют, смеются!.. а мне не знавать

      Веселья… я еду на муки!..»

      Не надо бы мыслей таких допускать,

      Да молодость, молодость, внуки!

      Здесь снова пугали меня Трубецкой,

      Что будто ее воротили:

      «Но я не боюсь – позволенье со мной!»

      Часы уже десять пробили.

      Пора! я оделась. «Готов ли ямщик?»

      – «Княгиня, вам лучше дождаться

      Рассвета, – заметил смотритель-старик. —

      Метель начала подыматься!»

      – «Ах! то ли придется еще испытать!

      Поеду. Скорей, ради Бога!..»

      Звенит колокольчик, ни зги не видать,

      Что дальше, то хуже дорога,

      Поталкивать начало сильно в бока,

      Какими-то едем грядами,

      Не вижу я даже спины ямщика:

      Бугор намело между нами.

      Чуть-чуть не упала кибитка моя,

      Шарахнулась тройка и стала.

      Ямщик мой заохал: «Докладывал я:

      Пождать бы! дорога пропала!..»

      Послала дорогу искать ямщика,

      Кибитку рогожей закрыла,

      Подумала: верно, уж полночь близка,

      Пружинку часов подавила:

      Двенадцать ударило! Кончился год,

      И новый успел народиться!

      Откинув циновку, гляжу я вперед —

      По-прежнему вьюга крутится.

      Какое ей дело до наших скорбей,

      До нашего нового года?

      И я равнодушна к тревоге твоей

      И к стонам твоим, непогода!

      Своя