Орангутан и Ваучер (сборник). Филимон Сергеев

неумолимо начал трезветь, задумался.

      – Согласитесь, дорогой мой, что это не малая услуга с моей стороны. Привезти в такую дыру столь редкий экземпляр – многого стоит. Но я ведь знала уже, от своих кремлевских, вашу страсть к антиквариату. Сколько отстегнете, дорогой мой? Учтите, если цена нас не устроит, нам таможня не указ… В Европе реализуем.

      Долбарис вновь задумался и сделал глоток из бокала Раисы Мартыновны.

      – Чучело, конечно, редчайшее и вы редкая куколка, а как быть с реформами, с перестройкой? – шепотом спросил он, словно о тайном заговоре.

      – Да вы у нас, оказывается, романтик? – неожиданно расхохоталась Раиса. – Дон Кихот!

      – Уму непостижимо! – Долбарис выпил еще и вдруг поднялся из-за стола и заговорил громко, разбавляя возмущение нецензурной бранью и междометиями. – Талантливейший практик, за которого я голосовал на всех выборах, защитник предпринимательской идеи и вдруг – чучело!!! А кто позаботился?! Свои же! И мне – борцу за процветание – купить предлагают! Сойду с ума! Застрелюсь!

      – Успокойтесь, дорогой мой… – вкрадчиво сказала циркачка и, помолчав немного, кокетливо поинтересовалась. – Так за сколько вы возьмете нашего бессмертного реформатора?

      – Не знаю, не знаю, – мрачно ответил Долбарис, надевая поверх сорочки бронежилет. – Надо смотреть. Язык не поворачивается сказать – товар.

      – Еще какой товар! – сразу подхватила Раиса. – В хороших руках даже забальзамированный лидер – это клад! Мысли-то его не бальзамируются, а идеи, связанные с перестройкой России, и тем более…

      – Одно утешение, – согласился Еремей. – Едем, дорогая моя, смотреть, едем! Мумия великого россиянина – это вам не кукла с африканского аукциона со жвачкой во рту!

* * *

      Долбарис даже крякнул от удивления, увидев своего кумира и великого приватизатора в натуральную величину, в том же галстуке и голубой сорочке, в которых он выступал по телевидению и в бесчисленных образовательных и благотворительных программах.

      – Ангел мой, – процедил он сквозь зубы. – Хотел я с тобой в другой обстановке встретиться, но Бог не дал.

      Еремей разделся до бронежилета и подошел к чучелу.

      – На кого же ты покинул нас, Артур Борисович?! Долбарис не замечал ничего вокруг: ни подручных Раисы, ни ее, ни Сизарева.

      Он даже не обратил внимания, как мумия повернулась на бок и качнула несколько раз головой в сторону Раисы Мартыновны. Но Иван Иванович, сидевший за столом в углу, все видел, и, несмотря на хмель, жуткий крик вырвался из его груди:

      – Глядите! Чучело опять шевелется!

      – Замолчи, идиот! – обрушился на него Долбарис. – Ты знаешь, кто это?

      Иван растерянно кивнул головой.

      – Тогда встань и почти его память молчанием.

      – Я из-за него уже четвертый месяц молчу…

      – Не сердитесь на него, дорогой Еремей Еремеевич, – вмешалась в разговор циркачка. – Это ведь он помогал обрабатывать Мордова и сильно пострадал за него.

      Все молча встали.

      – Так сколько вы отстегнете? – нарушила