Монады. Дмитрий Пригов

зовут.

      ОНА. Вы, вы… вы, Дмитрий Александрович, меня в связи с работой вызвали?

      ОН. Да. Почти. Вы ведь со сценой знакомы?

      ОНА. Конечно, знакома. Вы мне роль хотите предложить.

      ОН. Почти. Я вас вызвал в связи с этим… (Начинает руками изображать нечто. Показывает достаточно долго, но непонятно. Я бы и сам не догадался, что он изображает, но Елизавета Сергеевна следит внимательно, и он этим удовлетворен.) Так вот, Елизавета Сергеевна, играли ли вы когда-нибудь убийцу? (Смеется. А в это время действие, изображаемое его руками, приобретает большую определенность, то есть ясно, что там происходит некое легкое, пока и неудручающее смертоубийство, где одна рука, скажем, правая, принимая зловещий скрюченный облик, душит другую, невинную и слабую, левую, скажем. Он смеется. Она тоже. Она смеется застенчиво.)

      ОНА. Нет. Не играла. Почему-то, даже сама не знаю, не приходилось. Даже сама не знаю почему, не предлагали.

      ОН (продолжая легко смеяться). Хорошо. Хорошо. Это очень даже хорошо, дорогая моя Елизавета Сергеевна.

      ОНА (продолжая застенчиво улыбаться). Хорошо? А почему хорошо?

      ОН. Видите ли, Елизавета Сергеевна, просто дело, для которого я вас позвал, несколько необычное. Как бы вам это объяснить? Это не то чтобы роль, хотя можно и так назвать, но не совсем так. Но все-таки нужен человек, привыкший к сцене. К зрителям, хотя они тоже не совсем зрители.

      ОНА. Я не совсем вас понимаю.

      ОН. Давайте лучше прямо сейчас начнем, и по ходу дела вам все станет ясно.

      ОНА. Что начнем? Репетировать?

      ОН. Нет, нет. Я же сказал, Елизавета Сергеевна, это не совсем роль. То есть даже совсем не роль.

      ОНА. Я ничего не понимаю.

      ОН. Вон, видите – люди сидят. (Показывает на зал, где действительно сидят люди, много людей сидит.)

      ОНА. Да, вижу, но я не думала… я думала ведь на минутку, вы, вы, Дмитрий Александрович, ведь по повестке…

      ОН. Ах, Елизавета Сергеевна, забудьте о ней. Я же для дела вас вызвал! Ну повестка, ну пресс-папье. (Снова поднимает пресс-папье.) Тяжелое, черт. Непонятно, зачем такое тяжелое. Но это и хорошо. Попробуйте.

      ОНА. А зачем? Для роли?

      ОН. Я же сказал, что это не роль. То есть в некотором роде вы уже играете роль. Ну, в смысле люди сидят, смотрят.

      ОНА. Но как же? Я же пришла только для…

      ОН. И хорошо. И хорошо. Вы не должны играть. Как бы это объяснить? Люди ведь любят смотреть. Они на все любят смотреть. На что они любят смотреть больше всего? А?

      ОНА. Что любят?

      ОН. Убийство! Убийство, Елизавета Сергеевна! Они больше всего любят смотреть убийство!

      ОНА. Убийство?

      ОН. Да, да, именно убийство! Не верите?

      ОНА. Я не знаю.

      ОН. Ну, ладно. Вы сейчас убедитесь сами. Значит, убийцу вы не играли?

      ОНА. Нет, не приходилось.

      ОН. Понятно, понятно. Хорошо. Давайте, для разгону, вспомним что-нибудь из личной жизни. Если не убийство, то что-нибудь такое, ну, мучили вы кого-нибудь?

      ОНА. Я?

      ОН. Конечно, вы. Вы же должны убивать!

      ОНА. Я? Убивать?

      ОН. Вы, вы. Ну, это потом. Мучили, может, там кого в детстве.

      ОНА. В детстве?

      ОН.