Плащаница колдуна. Антон Грановский

ойник Коломец, отряхнув яловые сапоги от грязи, пригнул голову под низкой притолокой и вошел в схрон, прорытый в холме и отгороженный от посторонних глаз зарослями бузины.

      Следом за ним семенил, пытаясь не отставать, темноволосый мальчишка лет двенадцати, грязный, в оборванной одежде с чужого плеча.

      Кивнув двум разбойникам, играющим в кости, Коломец пошел прямо к атаману Дерябе. Мальчишка у порога остановился, но чернобородый разбойник схватил его за шиворот и грубо втолкнул в комнату.

      Деряба сидел за столом и задумчиво смотрел на серебряный кубок с хмельным медом. На вошедших он уставился мутными глазами.

      – А, Коломец, – проговорил он после паузы. – Случилось чего?

      Коломец толкнул вперед мальчишку и ответил:

      – Пострельца споймали. Говорит, что в пяти верстах отсюда видел караван.

      Мальчишка вытер рукою нос и угрюмо заявил:

      – Меня не споймали. Я сам к вам пришел.

      Атаман посмотрел на него с интересом.

      – Что за караван – говори.

      Мальчишка стрельнул глазами на Коломца, насупился и ответил:

      – Четыре подводы с грузом. Все накрыто рогожей. В пятой – людишки.

      – Как велик конвой?

      Мальчишка поднял руку и растопырил пальцы.

      – Пять охоронцев? – уточнил Деряба.

      Мальчишка кивнул.

      – Гм… – Атаман поскреб ногтями щеку. – Я чай, и оружия много?

      – Много, – ответил пострелец. – Бердыши, мечи, копья – все при них. А еще щиты и кольчуги.

      – Гм… – Брови Дерябы съехались на широкой переносице. – Всего пяток человек. Не густо. Сам-то ты чей будешь?

      – Прошка я, – ответил пострелец. – Милованов сын.

      – Прошка? Что за прозвище такое?

      – Христянское. Прохор по-взрослому. Мой батька у болгарских богомолов перенял.

      – Зачем?

      – Понравилось.

      Деряба ухмыльнулся:

      – «Понравилось». Ишь ты. А сам-то батька где?

      Мальчишка нахмурился.

      – Моего батьку купец Жадан насмерть засек, – угрюмо проговорил он.

      – Засек? Вон оно что. А к нам зачем пришел? Барыш свой урвать надеешься?

      Прошка презрительно дернул щекой.

      – Нужон мне ваш барыш.

      – Тогда зачем?

      – Жадан в том в караване едет. Из Онтеевки вертается.

      Дяряба хмыкнул, повернул рыжую кудлатую голову и взглянул на чернобородого разбойника.

      – Так думаешь, тут можно?

      – Кажись, можно, – ответил Коломец. – Третьего дня шаман Перуну цельного быка пожег. Должон помочь.

      – На Стрибога с Перуном надейся, а сам не плошай, – изрек Деряба.

      Коломец на это усмехнулся.

      – Атаман, – сказал он, понизив голос, – уж десятый день без дела сидим. Ребятки застоялись. Боюсь, заропщут али пошаливать начнут.

      Деряба несколько секунд думал, после чего твердо сказал:

      – Возьмем караван. Отправь вперед двоих ватажников – пускай разведают, что да как. А пострела этого с собой возьмем. Ежели что – башку ему первому отрежем.

      Деряба метнул на мальчишку холодный взгляд, но тот не поежился и не отвел глаз. Твердый был мальчишка. Упорный. Не повезло купцу Жадану такого пострела обидеть.

      Атаман был сильно пьян, но Коломец знал, что хмель недолго держится в рыжеволосой голове Дерябы. Пара верст конного ходу на встречном ветру – и от хмеля не останется и следа.

      Коломец нахлобучил на черную, вихрастую голову шапку и вышел из комнаты. В сенях он грозно взглянул на парней и рявкнул:

      – Ну, чего расселись? Атаман велел – по коням!

2

      Отряд из двадцати всадников, во главе которого скакал на гнедом, рослом коне сам атаман Деряба, нагнал караван меньше чем за полчаса.

      Напали внезапно. Выскочили из кустов, как лешие из малинника, и принялись рубить конвой кривыми печенежскими саблями.

      Первому охоронцу срубил мечом башку с плеч сам Деряба. Второго пронзил пикой Коломец. Еще трое охоронцев выхватили из ножен мечи, но воспользоваться ими не успели.

      Разбойники рубили их мрачно, деловито и угрюмо: взмах – удар, взмах – удар… Работа привычная.

      Один из охоронцев, розовощекий паренек лет осьмнадцати, сумел прорвать круг и пришпорил было коня, но разбойник Хлюп вскинул лук и пустил ему вслед стрелу. Стрела пронзила мальчишке горло, и он замертво свалился с коня в дорожную пыль.

      Вскоре с охоронцами было покончено, и разбойники, хрипло дыша, повернули коней к подводам. В крайней из них сидели трое. Толстый бородатый мужик с отечным лицом и в богатом кафтане; худая баба лет сорока, одетая, как одеваются купчихи, и еще один человек – еще не старый, но уже седой, с бритой по-иноземному бородой и с какими-то слюдяными кругляшками на глазах.