Колокольчики мои. Happy end при конце света (сборник). Елена Кузьмина

поудобнее поднос, шагнула вперёд, и тут из-за угла выскочил Лис. Оттолкнув меня в сторону (печенье разлетелось по полу), – пулей понёсся по лестнице вниз.

9

      Лампочка-«паучок» светила Лису прямо в лицо. Ниточка шрама на лице совсем незаметна. Если только приглядываться… Как можно так крепко спать?

      – Эй, проснись!

      Даже не пошевелился. Не трясти же мне его!

      Отцепив лампочку, я повесила её подальше от братца в угол и села на пол. Терпение опять заканчивается. Если сейчас же не посмотрю, что в футлярчике, то лопну сама.

      Руки тряслись, пока отвинчивала крышечку.

      В моей «норе» то жарко, то холодно. Сегодня – жарко.

      Я сидела в майке и всё равно чувствовала, как горела кожа на лице и груди.

      Тоненький клочок бумаги пришлось разворачивать аккуратно, чтоб не порвать, а потому – медленно. В глазах потемнело, и я не сразу смогла рассмотреть что там.

      На листочке был изображён овальный стол. Вокруг стола – смешные человечки, нарисованные так, как рисуют дети: ручки, ножки, огуречик. У одного из человечков была борода – чёрные чёрточки. У другого, у которого огуречик покруглее, голубел платочек.

      Рядом с этим человечком были нарисованы два маленьких, с косичками. Две фигурки – одна длинная, с ёжиком на голове, другая в очках – сидели напротив, слева от человечка с бородой. Чуть поодаль был нарисован ещё один человечек, в красной косынке и длинной юбке, с палкой. Баба Марфа, дорогая! Я пересчитала всех, тыча пальцем в рисунок. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. По-прежнему все дома, все вместе. Моя родная семья.

      Почти сразу после того, как я попала в Колонии, начался Второй этап войны. Но здесь про неё не говорили, как будто она шла где-то далеко-далеко, на другой планете. Через полтора года нам сказали, что военные действия на Земле прекращены. Войны закончились. Колонии, закрытые Щитом, не пострадали.

      Вспомнилось, как после войны в первый раз получила от вас письмо. «Почтальон», естественно, привёз. И узнала, что все живы, и Алёшка с Тимохой с вами. Тогда я даже плакать не могла. Смотрела тупо на крошечный листочек, не веря своим глазам. А сейчас почему-то слёзы, которые обычно сидят у меня глубоко внутри, хлынули по щекам. Я закрыла рот ладонями.

      – Ты мешаешь мне… спать мешаешь.

      – Что?! – я в ужасе обернулась. – Мне послышалось?

      Лис лежал, закинув руки за голову, и смотрел на меня.

      Это он мне сказал?! Не может быть!

      Подобрал с пола ещё одного «паучка». Подкинул вверх, лампочка вспыхнула.

      – Это ты сейчас говорил? – я не верила своим ушам. Даже поток слёз иссяк.

      За всё время, пока я живу здесь, Лис не сказал мне ни слова. Ни одного! Я была пустым местом. Он и смотрел почти всегда мимо меня. Даже если стоял или сидел передо мной.

      – Ты меня разбудила.

      Он говорил очень медленно, почти по слогам, и тихо. Не на «общем» – на английском. Произношение было ужасное. Сел и не спеша стал натягивать рубашку, нисколько не стесняясь меня.

      – Шрам на лице почти не виден, – сказала я, чтобы хоть что-нибудь