Когда пируют львы. Уилбур Смит

пятницу после обеда вернулся домой Шон. У него был синяк под глазом, но не свежий. По краям кровоподтек уже позеленел. Шон не распространялся о том, как получил его. Мальчик принес с собой ловушки для мух, яйца, которые отдал Гаррику, змею в картонном коробке, которую Ада немедленно приговорила к смерти вопреки страстной речи Шона в ее защиту, и лук, вырезанный из древесины дерева м’сенга – лучшей древесины для лука, по мнению Шона, не существовало.

      Его прибытие, как всегда, вызвало перемены в жизни Тёнис-крааля – стало больше шума, больше движения и больше смеха.

      На ужин было много жареного мяса с картошкой, запеченной в мундире. Это была любимая еда Шона, и он ел как голодный питон.

      – Не набивай так рот, – Уэйт, сидевший во главе стола, укорял его, но ласково. Трудно было не проявлять любовь к сыновьям. Шон воспринял укор в том же духе, в каком он был сделан.

      – Сука Фрикки Оберхольстера принесла щенят, целых шесть.

      – Нет, – твердо заявила Ада.

      – Ма, только одного!

      – Ты слышал, что сказала мама!

      Шон полил мясо соусом, разрезал картофелину пополам и поднес половину ко рту. Попытка не пытка. Он и не ожидал, что получит разрешение.

      – Чему вас учили на этой неделе? – поинтересовалась Ада.

      Неприятный вопрос. Шон учился лишь настолько, чтобы избежать неприятностей, но не более.

      – Многому, – ответил он неопределенно и тут же сменил тему. – Ты закончил ногу Гарри, па?

      Наступило молчание. Лицо Гаррика потеряло всякое выражение, он опустил глаза к тарелке. Шон положил в рот вторую половину картофелины и заговорил с набитым ртом:

      – Если закончил, мы с Гарри пойдем завтра рыбачить к водопаду.

      – Не говори с набитым ртом! – с излишней яростью рявкнул Уэйт. – Что за свинская манера?

      – Прости, па, – насупился Шон.

      Остаток ужина прошел в тревожном молчании, и как только закончился, Шон убежал в спальню. Гаррик двинулся за ним, прыгая по коридору и держась для равновесия одной рукой за стену.

      – Чего па так рассердился? – негодующе спросил Шон, как только они остались одни.

      – Не знаю, – отозвался с кровати Гаррик. – Иногда он сердится из-за пустяков, ты ведь знаешь.

      Шон стащил рубашку через голову, скомкал и бросил к дальней стене.

      – Лучше подними, а то нарвешься на неприятности, – предупредил Гаррик.

      Шон снял брюки и отправил вслед за рубашкой. Эта демонстративная дерзость подняла ему настроение. Он подошел и обнаженный остановился перед Гарриком.

      – Смотри! – заметил он с гордостью. – Волосы!

      Гаррик взглянул. Волосы, тут не поспоришь.

      – Их совсем немного.

      Гаррик не мог скрыть зависти.

      – Больше, чем у тебя, – вызывающе сказал Шон. – Давай посчитаем.

      Но Гаррик знал, что он всегда проигрывает; он слез с кровати и запрыгал по комнате. Опираясь на стену, он наклонился, подобрал одежду Шона, принес к двери и бросил в стоявшую там корзину для грязного белья. Шон смотрел на него, зрелище напомнило ему о вопросе,