Степь отпоёт (сборник). Велимир Хлебников

озирал ночную, смел, тишь.

      И вас я вызвал, смелоликих,

      Вернул утопленниц из рек.

      «Их незабудка громче крика», –

      Ночному парусу изрек.

      Еще плеснула сутки ось,

      Идет вечерняя громада.

      Мне снилась девушка-лосось

      В волнах ночного водопада.

      Пусть сосны бурей омамаены

      И тучи движутся Батыя,

      Идут слова, молчаний Каины, –

      И эти падают святые.

      И тяжкой походкой на каменный бал

      С дружиною шел голубой Газдрубал.

<1915>

      83. «Ни хрупкие тени Японии…»

      Ни хрупкие тени Японии,

      Ни вы, сладкозвучные Индии дщери,

      Не могут звучать похороннее,

      Чем речи последней вечери.

      Пред смертью жизнь мелькает снова,

      Но очень скоро и иначе.

      И это правило – основа

      Для пляски смерти и удачи.

<1915>

      84. Зверь + число

      Когда мерцает в ды́ме сел

      Сверкнувший синим коромысел,

      Проходит Та, как новый вымысел,

      И бросит ум на берег чисел.

      Воскликнул жрец: «О, дети, дети!» –

      На речь афинского посла.

      И ум, и мир, как плащ, одеты

      На плечах строгого числа.

      И если смертный морщит лоб

      Над винно-пенным уравнением,

      Узнайте: делает он, чтоб

      Стать роста на небо растением.

      Прочь застенок! Глаз не хмуря,

      Огляните чисел лом.

      Ведь уже трепещет буря,

      Полупоймана числом.

      Напишу в чернилах: верь!

      Близок день, что всех возвысил!

      И грядет бесшумно зверь

      С парой белых нежных чисел!

      Но, услышав нежный гомон

      Этих уст и этих дней,

      Он падет, как будто сломан,

      На утесы меж камней.

21 августа 1915

      85. «И снова глаза щегольнули…»

      И снова глаза щегольнули

      Жемчугом крупным своим

      И просто и строго взглянули

      На то, что мы часто таим.

      Прекрасные жемчужные глаза,

      Звенит в них утром войска «вашество».

      За серебром бывают образа,

      И им не веровать – неряшество.

      Упорных глаз сверкающая резь

      И серебристая воздушь.

      В глазах: «Певец, иди и грезь!» –

      Кроме меня, понять кому ж?

      И вы, очаревна, внимая,

      Блеснете глазами из льда.

      Взошли вы, как солнце в погоду Мамая,

      Над степью старою слов «никогда».

      Пожар толпы погасит выход

      Ваш. Там буду я, вам верен, близь,

      Петь восхитительную прихоть

      Одеть холодных камней низь.

      Ужель, проходя по дорожке из мауни,

      Вы спросите тоже: «Куда они?»

Сентябрь – октябрь 1915

      86. Пен пан

      У вод я подумал о бесе

      И о себе,

      Над озером сидя на пне.

      Со мной разговаривал пен пан

      И взора озерного жемчуг

      Бросает воздушный, могуч меж

      Ивы,

      Большой, как