Авель, брат мой (сборник). Тимур Максютов

Рамиль. – Нам до них, как до Брюсселя раком. Мы же – залётчики, пехота. Одно слово – мясо.

* * *

      – Да сейчас тихо, слава Аллаху. Вот неделю назад они аватары запустили, тяжко было. Пока мы всех подорвали – у меня три десятка «двухсотых».

      Бородатый достал бутылку, разлил по алюминиевым кружкам. Вытащил ампулу, отломил стеклянный носик:

      – Капнуть тебе, капитан?

      – Это чего? – недоверчиво спросил Бондарь.

      Чеченец гортанно рассмеялся:

      – Эй, уася, не бойся, не отравлю. Новейшее противошоковое, отличный марафет. От кубика улетаешь быстрее гиперзвуковой крылатки. Но нам с тобой улетать нельзя, по чуть-чуть.

      – Не, я уж по старинке, – поёжился ротный и взял кружку. Глотнул, покрутил головой от удовольствия. – Давно спирт не пил, всё больше дерьмо всякое. Богато живёте.

      Шамиль прищурил замаслившиеся глаза, согласился:

      – А то! Мы же легион. Так, смотри, – сказал, протягивая обшарпанный планшет, – вот так включаешь мониторинг разведывательных датчиков. Это инфракрасный канал, это радиолокационный. Оставляем вам ещё два тяжёлых миномёта и «мальвину». Мы уходим налегке.

      Бондарь поразился:

      – А за что такая щедрость? У меня такой аппаратуры разведки в жизни не было, а за «мальвину» особое спасибо. Я её только на картинке видел.

      Чеченец внимательно поглядел на капитана. Проговорил медленно, воюя с заплетающимся языком:

      – Вижу, ты вояка старый. К «сфинктерам» стучать не побежишь.

      – Обижаешь, – хмыкнул Бондарь. – Мне Служба фронтовой контрразведки тоже крови попила. Два раза пытались под трибунал подвести.

      – Короче так, русский. Мы сваливаем домой. Ваххабиты Грозный взяли, отбивать будем.

      – Как это – домой? – вытаращил глаза ротный. – Кто же вас отпустит?

      – Неправильно ставишь вопрос, уася, – хохотнул бородатый. – «Кто же нас остановит» – так правильно будет сказать. Весь легион снимается с фронта и уходит. Пока не знаю, как будем горючку по дороге доставать. Говорят, за Тверью вообще бардак, пустыня. Сейчас такие времена, брат, – каждый сам за себя. Вон, татары отделились, границу перекопали. Слышал, уже успели с башкирами и мордвой сцепиться.

      Бондарь промолчал. Погладил подаренный планшет, начал водить заскорузлым пальцем. Ахнул:

      – Фигня какая-то, тепловизионное сканирование показывает отсутствие людей на позициях противника.

      – Ага, мы уже на это покупались. Я увидел, поднял своих, пошли пустые траншеи занимать. Хотел уже дырку под орденок сверлить, – оскалился Шамиль, – а чуть в башку дырку не получил. Мы подошли – они как начали шпарить огнемётами. До сих пор запах горелого мяса помню. Наверное, какие-то хитрые помехи ставят, что их не разглядеть аппаратурой.

      Шамиль разлил. Выпили, не чокаясь.

      – Ладно, удачи тебе, пехота. И выжить. А мы всё, валим. Не наша эта война.

      Капитан посмотрел в спину уходящего бородача в роскошном «снеговике». Пробормотал:

      – Можно подумать, что эта война – моя.

* * *

      – И сразу за артналётом выдвигайтесь. Танки-то