Авель, брат мой (сборник). Тимур Максютов

конечно. Так, психую потихоньку. Благодарность эта дурацкая… Ещё и от жены ничего уже месяц.

      – Конечно, конечно, – закивал напарник, успокаиваясь, – я же понимаю. По три вылета. Лучше бы отпуск дали, да? У тебя этих благодарностей – солить можно. Да ещё с женой непонятки. Она у тебя в Воронеже?

      – В Выборге.

      – В Выборге?! Так его же того, накрыли. В новостях же…

      – Заткнись! – проревел Котков. – Работаем, тридцать секунд.

      Монитор включился, дал картинку. Капрал попробовал управление – дрон слушался отлично. Побежали столбики белых цифр, красных не было – значит, всё в норме.

      Наклонил нос беспилотника, погнал вниз. Напарник скороговоркой помогал:

      – Доворот вправо шесть, тангаж. Хорошо идёшь. Высота семьсот. Шестьсот. Цель!

      Сергей разглядел белое пятно костра в предрассветной мути, бросил машину в пике. Включил инфракрасный канал. Пятно стало насыщеннее, больше, а вокруг – два десятка фигурок. Поймал квадратиком прицела, отдал вербальную команду:

      – Пулемёт – длинная! – и нажал на гашетку.

      Картинка завибрировала, трассеры понеслись весёлым роем светлячков.

      Вывел дрон из пикирования, откинулся в кресле, прикрыл глаза. Почувствовал, как холодная струйка сбежала между лопаток. Прохрипел:

      – Ну чего там? Надо второй заход?

      Напарник возился с контрольными кадрами непривычно долго. Наконец, прошептал:

      – Хрень какая-то. Диверсанты, ага.

      Котков выматерился. Включил автопилот. Поднялся, подошёл к контрольному экрану, встал за спиной напарника. Скомандовал:

      – Увеличение дай.

      – Может, ну его, Серёжа?

      – Увеличение! – гаркнул Котков. Наклонился, застучал по клавиатуре. Выпрямился, вгляделся. Замер, чувствуя, как замедляется сердце.

      Вокруг разворошенного костра валялись скрюченные фигурки. Кто-то ещё дёргался в агонии. Ни оружия, ни снаряжения. Почему они такие маленькие? Что с масштабом?

      – Это… Это дети! Беспризорники, наверное, там же их, в брошенных городах, до фига.

      Напарник, холодея, прошептал:

      – Ты только не волнуйся, слышь. Ну, бывает. Ошибка.

      Сергей выкрикивал что-то бессвязное, бил ногами и кулаками по монитору и пульту, перемалывая пластик в ошмётки, разбивая пальцы в кровь…

* * *

      Казаки деловито пыхтели. Не жалели сияющих, начищенных хромачей – били, стараясь попасть в пах или по печени. Довольно гыкали, отдувались. Городовой подошёл, лениво заметил:

      – Да хватит, правоверные. Убьёте ещё от усердия.

      Урядник снял фуражку с голубым околышем. Вытер с жирного лба пот, кивнул:

      – И то правда, служивый. Забирай своего интилихента. А нам пора, намаз скоро.

      Казаки, довольно переговариваясь, пошли к автобусу, топча попутно сапогами самодельные плакаты «Миру-мир» с наивными голубями.

      Городовой покачал головой, сплюнул. Сказал десятнику:

      – Им развлечение, а нам этих полудохлых таскать. Здоровые все бугаи, на фронте свою удаль показывали бы.

      Десятник почесал в затылке:

      – Ага,