Жертвоприношение. Грэм Мастертон

смотреть сквозь сад на море. Трава и сорняки доходили до колен. Теплый ветер дул нам в лицо и шевелил волосы.

      – Иногда люди не могут жить друг с другом, – сказал я ему. – Они любят друг друга, но вместе жить не могут.

      – Это глупо, – сказал Дэнни.

      – Да, – согласился я. – Так оно и есть.

      Потом произнес:

      – Тук-тук. – Кто там? – Коровы. – Какие коровы? – Обыкновенные. – Балбес, обыкновенные коровы мычат, а не стучат.

      Дэнни посмотрел на меня осуждающе:

      – Ерунда какая-то.

      – Согласен. Все шутки – ерунда. Но они вызывают у людей смех, и это главное.

      Пока Дэнни что-то напевал себе под нос и болтал ногами, я неожиданно для себя внимательно оглянулся на Фортифут-хаус. Даже отсюда скаты крыши выглядели необычно. Я видел слуховое окно моей комнаты, выходящее на юг, и спускающуюся по обе стороны от него плитку. Странно было то, что, вопреки моим ожиданиям, западная стена дома была абсолютно вертикальной, до самой крыши, хотя потолок в моей комнате тоже был скошен.

      Другими словами, между наклонным потолком в моей комнате и вертикальной внешней стеной дома должно быть какое-то непонятное изолированное пространство в виде перевернутой пирамиды.

      Еще сильнее меня озадачило то, что, когда я прищурил глаза, разглядел под декоративной штукатуркой едва заметный прямоугольный контур, как будто там было окно, которое впоследствии замуровали. Значит, когда-то в моей комнате была ровная западная стена с окном, смотревшим на высокие ели, росшие за земляничными грядками.

      Мне не приходило в голову ни одной логичной причины, почему это окно замуровали, а потолок наклонили, как если бы крыша была покатой. Возможно, дело было в том, что дерево сгнило, во влажности воздуха или в какой-то строительной ошибке. Но замуровывать окно ради решения любой из этих проблем казалось мне неразумным. Я долго сидел, хмуро глядя на крышу, пока Дэнни не перестал петь и не спросил:

      – В чем дело?

      – Ни в чем, – ответил я.

      Он тоже посмотрел на крышу.

      – Раньше там было окно, – с уверенностью сказал он.

      – Ты прав. Его замуровали.

      – Зачем?

      – Именно это я и пытаюсь понять.

      – Может, не хотели, чтобы кто-то вылез.

      – Может, и так, – согласился я. И добавил: – Что значит «вылез»?

      – Ну, чтобы кто-то залез, окно слишком высоко, – сказал Дэнни.

      Я кивнул. Я всегда поражался аналитическому складу ума у детей. Они отбрасывают в сторону все отговорки и компромиссы, которые охотно принимают взрослые, и смотрят на все незамутненными глазами. Но есть у них и кое-что еще. Шестое чувство. Близость к природе. Они могут разговаривать с деревьями, животными и лягушками и иногда получают ответ.

      – Интересно, кто раньше жил в той комнате, – сказал Дэнни.

      – Что ты имеешь в виду?

      – Ну кого оттуда не хотели выпускать.

      – Хм, – произнес я. – Понятно.

      Сцепив руки за спиной, мы отправились назад к террасе. Отец и сын.

      – Мама