Дикая тварь. Джош Бейзел

Вайолет Хёрст – легковес. Отчасти из-за антидепрессантов – даже если они не причиняют ей другого вреда, не стоило бы принимать их уже по этой причине. Однако она подозревает, что от таких новостей растерялась бы, даже если б была как стеклышко.

      Брайан растолковывает:

      – Отем и Бенджи погибли, и сразу после этого отца Подоминика и отца Отем застрелили. Так что всем показалось, что здесь может быть какая-то связь.

      – Ага. И я не удивлена.

      – Но все-таки надо понимать, – добавляет Лен, – все это начиналось как прикол. Ну, только посмотрите на футболку.

      У него в руке уже пиво, а не диетическая кола. Вайолет не заметила, когда он поменял напиток.

      – Но эти двое убитых, – говорит она. – Если Дебби считала, что они отвечают за обман и что ее сын погиб из-за них, то почему никто не подумал, что их застрелила Дебби? Или дала команду своим мальчишкам?

      Брайан постукивает пальцем по носу[37]. Лен замечает это и говорит:

      – Ой, да ладно тебе. Это же просто слухи.

      – Но они могут оказаться правдой, – замечает Брайан.

      – А могут и не оказаться.

      – Так это правда или нет? – допытывается Вайолет.

      Лен не отвечает.

      Брайан говорит:

      – Меня не спрашивайте. Меня уже пристыдили за длинный язык.

      – Я не думаю, что это правда, – наконец говорит Лен. – Дебби точно не посылала своих пацанов. Когда произошло убийство, их у нее еще не было. И, по крайней мере, мне, трудно представить, чтобы Дебби сделала что-то такое сама. Плюс ко всему она считает настоящим виновником авантюры Реджи Трегера. И, насколько мне известно, она никогда не пыталась убить его.

      – Почему Реджи Трегер?

      – Кто его знает. Уверен, он был причастен – весь город был к этому причастен. Но я не видел его ни на одном собрании, хотя присутствовал почти на всех. И вот еще один аргумент: меня тоже никто не пытался убить.

      – Я внутри уже мертвец, – говорит Брайан.

      – И в конце концов, – продолжает Лен, – возможно, убийство отца Подоминика и Криса-младшего вообще никак не связано с гибелью Отем и Бенджи. Возможно, кто-то принял отца Подоминика и Криса-младшего за оленей. Это никому не известно, как неизвестно и кто убил их. Но вину чувствуют все. Словно это наш общий грех, что чудовище оказалось настоящим.

      Вайолет повторяет конец фразы про себя.

      – Вы сказали, чудовище настоящее?

      Двое мужчин как будто внезапно заинтересовались деревянной отделкой бара.

      – Да бросьте. Я не собираюсь ловить вас на слове.

      – Что бы ни произошло с Бенджи и Отем, – тихо произносит Брайан, – это был не лодочный винт.

      – Откуда вы знаете?

      – С ними были еще двое подростков. Хорошие ребята, все их знают. Они сказали, что там не было моторной лодки. Но было кое-что другое.

      – Я слушаю.

      – Они не разглядели это как следует.

      – Так что, как им показалось, они видели? Как вы, парни, думаете, что это было?

      – Есть несколько разных версий, – говорит Лен, все еще не глядя на Вайолет.

      – Я

37

Этот жест в разных вариациях связан с умолчанием и знанием одного из собеседников чего-либо несказанного. Происходит от созвучия английских слов nose (нос) и knows (знает). (Прим. перев.)