Раб человеческий. Роман. Зарина Карлович

ракушки.

      В мочках ушей как цветные игрушки.

      В зеркале – брызги

      Бирюзово окрашенной отсутствующей мысли.

      Красные объятия сжимаемого платья.

      Вот они: крошки на карнизе

      От подгоревшего грибного пирога.

      И изредка проглядывают глазки изюма.

      Или поля опенковой панамки,

      С полянки украденного-

      Маленький подарок из моей субботы.

      Любви нет. Нет работы

      Ткать красные нитки, сдувать пылинки

      С зеркала…

      Хватит тратить монеты на букеты!

      25.04.00

      А рисунки! Листал, удивлялся ослепительному океану красок. Неслась жизнь. А тогда она казалась скучной, серой, одинокой…

      Отринутое понес к сараю – на сжигание – и увидел чудовищное: Инга Петровна выбросила книги. Агнцами на заклание лежали они обездвиженные, онемевшие. Гоголь, Достоевский, Кастанеда, Шагал, Дали, Сартр, Маяковский…

      Мама собрала, – пояснил Мишка, затягиваясь.

      – Что же такое, Инга Петровна, вы делаете, – дышал я на нее табачным перегаром?

      Даже возле плиты она была непроницаема.

      – А, ты про макулатуру?

      – Здесь же весь Чехов, его Линка полжизни собирала.

      – А вот чтоб не напоминало… Да и все равно продавать…

      Причмокнула с деланным безразличием, пробуя суп на соль.

      Чехов, любимый моей бывшей, Булгаков, Бунин, мой Набоков… Хер!

      Когда Инга Петровна отлучилась в магазин, собрал «макулатуру» в два неподъемных чемодана и оттащил нашему «образованному дворнику», книгочею – Витьку Казанцеву. Знал – он из тех, кто и в суровый мороз не растопит книгами печку. Ни в стылом доме, ни в своей дворницкой. Если не будет дров, и денег на дрова тоже не будет – не растопит, перетерпит. А если однажды разбогатеет и сможет купить мяса, не станет обмахивать удобной твердой обложкой шашлыки.

      Таких людей в нашем нищем районе оставались единицы. Мне повезло.

      Приехал я не только за сыном. Приехал забрать с собой Элю. Мою Эличку.

      Без нее я загибался. Не мог без нее. Чума на оба наши дома.

      Субботним утром я с разбегу нырнул в клоаку цветастой, красочной до зуда китайской дешевизны. Как думал: приеду, затарюсь тем, что рука неймет на чужбине. Мне нужна была только шапка. Остальное – сыну. Да потеплее – едем из зимы азиатской, милой, слякотной в дикую стыть, спасение от которой лишь в шубах, при виде цены на которые невольно вскидываешь бровь.

      Честно прикинув свои финансы, решил перекантоваться в своем клочке синего дерматина. Но шапка… Говорят, голова – не жопа – завяжи и лежи. Вот и я завязываю вовсе не голову. Сила приоритета.

      Набрал для Макса целый тюк: шерстяные носочки, свитерочки, подштанники, перчатки, комбез – все за копейки: сказывались близость к Китаю и местная дешевая рабочая сила. Но шапку себе так и не выбрал.

      Мы обрывали канаты – наши корни рвали. Одной из последних ниточек была выписка Макса из садика и открепление от поликлиники. Пожилая педиатр