По ту сторону синей границы. Дорит Линке

угла вырулил автобус, и Франк помчался к остановке. Я тоже собиралась побежать, но Ульрих остановил меня.

      – Погоди, я тебя подвезу.

      – Не надо, это же такой крюк!

      Но он, не слушая, потащил меня к своей старенькой, дышащей на ладан «шкоде». Залезая в машину, я стукнулась головой о стойку – так устала на тренировке, что даже координация движений нарушилась.

      Внутри пахло бензином. Мы медленно тронулись с места и поехали сквозь дождь. Задние фонари машин мокро поблескивали, дворники метались взад-вперед.

      На Фридрих-Энгельс-штрассе было пусто и темно, фонари давно перегорели. Ульрих остановился перед моим домом и выключил мотор.

      – Как дела у твоего отца?

      Я удивленно на него взглянула. Обычно мне не задают таких вопросов.

      – Хорошо. Он теперь снова сам читает.

      Я взялась за дверную ручку. Ульрих повернулся ко мне.

      – Намажься вазелином как можно толще. Защитит от холода. И надень носки, а уж на них ласты. Тогда не натрешь ноги.

      Он наклонился вперед и стал возиться с зеркалом заднего вида.

      – И про шоколад не забудь. Это запас энергии.

      – Окей.

      Я открыла дверь и вышла.

      – Погоди!

      Ульрих перегнулся через пассажирское сиденье, я наклонилась к нему. Капли дождя затекали на спину.

      – Надень черные перчатки.

      Я кивнула. Ясно, что он имеет в виду.

      Он долго молчал, задумчиво глядя на меня. Мне стало как-то не по себе.

      – Почему, Ханна?

      Я не знала, что сказать. Как ему это объяснить? Я просто не могла отпустить Андреаса одного.

      – Неужели все действительно так плохо?

      Глубоко вздохнув, я посмотрела ему прямо в глаза и кивнула. Так было проще всего.

      Ульрих захлопнул дверцу. Мотор завелся только с третьего раза. В соседском окне отодвинулась занавеска, выглянула фрау Левандовски – проверить, что тут так тарахтит.

      Значит, теперь у меня будет гидрокостюм.

      Надо поскорей сообщить об этом Андреасу. И про все советы тоже, они для нас очень важны. Я сделала шаг к двери подъезда, снова остановилась и посмотрела вслед Ульриху. Вдруг стало страшно: что, если он меня выдаст? Не от злобы, а просто потому, что боится за меня.

* * *

      Я натыкаюсь на что-то коленом и пугаюсь: кто-то живой? Вдруг акула? Но оказывается, что это опять твердое дно. Тьфу ты! Чего только в голову не придет, когда плывешь ночью в черной воде!

      – Мы что, обратно на пляж приплыли? – доносится из темноты шепот Андреаса.

      – Нет, просто отмель.

      Я переворачиваюсь на спину, сажусь и всматриваюсь в ночь. Как хорошо, что можно вот так расслабиться, ощутить под собой опору, хотя и проплыли-то мы совсем немного и в отдыхе пока не нуждаемся. Стараюсь разглядеть горизонт, но еще слишком темно. Только звезды отражаются в воде.

      Андреас подходит ко мне, ложится рядом и шепчет:

      – Лучше б она нам на полпути попалась.

      Я смотрю в небо, слушаю шорох волн. Как странно все это. Мы движемся в неизвестность, как мореплаватели в далекие времена. Без карты, без определенной цели, ориентируясь только