Васек Трубачев и его товарищи. Валентина Осеева

каникул у нас будет новый учитель. Отменный учитель! Сам Грозный сказал.

      – Да что ты! – обрадовался Саша. – Вот хорошо! А то мы…

      За дверью вдруг что-то с грохотом упало и началась невероятная возня. Саша тревожно прислушался:

      – Кажется, мать ушла. – Он бросился к двери: – Я сейчас!

      Через секунду он вернулся.

      – Ничего. Это они в колхоз играют. Перевернули стулья и везут сдавать зерно, – с улыбкой пояснил он, закрывая за собой дверь. – Ну, Трубачев, рассказывай про учителя.

      – Да ну тебя! – с досадой сказал Васек. – Что тебе рассказывать, если ты все время бегаешь!

      – Да нет, это я так… думал – мама ушла. Ну, рассказывай, – умоляюще сказал Саша.

      – Ну ладно! Так вот, этот учитель только для нашего класса, понимаешь? Это во-первых. А во-вторых…

      Саша вдруг рванулся и снова исчез за дверью.

      На этот раз из соседней комнаты послышался отчаянный визг и плач.

      Васек и Одинцов, толкая друг друга, выскочили вслед за Сашей. Оказалось, что толстый карапуз Валерка просунул голову между прутьями кровати и никак не мог вытащить ее обратно.

      – Стой! Стой! – кричал ему Саша. – Поверни голову набок…

      С помощью Коли и Васька он наконец вытащил братишку. Но товарищи уже собрались уходить.

      – Куда же вы? Расскажите хоть про учителя.

      – В школе расскажем! – крикнул Одинцов.

      Васек только махнул рукой…

      Вечером, забравшись к отцу на кровать, он с удовольствием делился с ним своей новостью:

      – После каникул у нас будет новый учитель. Мария Михайловна совсем ушла. Ей восемьдесят лет уже.

      – Восемьдесят лет! – удивился отец. – Ого-го! Совсем, верно, старушка с вами замучилась! Ты у меня один, и то я с тобой голову себе скрутил.

      – Ну тебя! – недовольно сказал Васек, приподнимаясь на локте и заглядывая в лицо отцу. – Я небось председатель совета отряда… а ты говоришь!

      – Вот-вот, мне и нужно, чтобы мой сын первый сорт был!

      – «Первый сорт»… – протянул Васек. – Я еще не выучился, – он навертел на палец отцовский ус, – а ты нападаешь!

      – Я не нападаю, – засмеялся Павел Васильевич. – Не трожь усы, всю красоту испортишь… Да спи уже, а то завтра тебя пушками не поднимешь. – Он обхватил сына за шею. – Спи.

      Васек, лежа с открытыми глазами, думал о Саше, об Одинцове и о Севе Малютине.

      – Хорошая, папа, картина у Малютина, но сам Севка какой-то тщедушный, – с сожалением сказал он.

      Отец не ответил.

      – Слышишь, папа?

      – Слышу.

      – А что ты слышишь?

      – Тще-душ-ный, – промычал, всхрапывая, Павел Васильевич.

      Глава 8. Мазин и Русаков

      Мазин скучал. В землянке под старой елью было темно и тихо. У входа, завешенного белой простыней, валялась убитая из рогатки ворона. Снаружи крупными хлопьями валил снег. Иногда, отодвинув край простыни, Мазин зорко и настороженно оглядывал берег. Он ждал Русакова. Они не виделись с того памятного вечера, когда в их владениях побывал