Дом толерантности (сборник). Анатолий Грешневиков

брось сочинять, какая победа!

      – Победа света над тьмой, разума над эгоизмом. Слушай, твое открытие надо обязательно отметить. В институте скоро опомнятся, начнут поздравлять, хвалить. Но позже… А я хочу выпить за тебя сегодня, не откладывая этот праздник в долгий ящик. Не возражаешь?

      – Проходите, проходите, – чуть ли не хором предложили хозяева дома.

      Алексей Константинович поцеловал Ольгу в щеку и вручил цветы. Хотел отдать ей и шампанское, но засомневался и торжественно протянул бутылку с серебристым горлышком Лизе.

      – Что Лизавета, радость моя, пригорюнилась? – адресовал он ей кокетливо и вопрос, навеянный хмурым взглядом старшей дочери друга. – Давай-ка мы с тобой выпьем шампанское. Твое любимое.

      – Спасибо, – послышался сухой ответ. – Папа нам уже рассказал свою историю…

      – Он вам все неправильно рассказал, – бодро махнул рукой Алексей Константинович. – Правду знаю только я. Слушайте меня.

      – Давайте стол накроем в зале, – предложила хозяйка. – Помогите-ка мне….

      Квартира тотчас огласилась скрежетом стульев и звоном посуды. Улица через десять минут напомнила о себе знакомым шумом машин и привычным ревом магнитофонов. Еще через пять минут в дверь геолога позвонили. Николай Степанович переглянулся с Машей, дав ей понять, что он догадывается, кто так вызывающе громко подъехал к дому и кто жаждет навестить их квартиру.

      – Маша, не надо его привечать, – строго сказал отец, отведя дочку в сторону.

      – Кто его привечает? Я что ли?.. Он сам за мной бегает, проходу не дает.

      – Я его сейчас отошью.

      – Я сама..

      – Тебе не удастся. Его надо отвадить от нас навсегда.

      Николай Степанович решительно открыл дверь… Но на площадке стоял старик с собакой. В руках Ивана Никодимыча белел листок бумаги.

      – Добрый вечер сосед, – выпалил он сразу. – Снова подписи собираю. Те пропали. Участковый сказал, что в управе нет нашего обращения. Нет его и у майора.

      – Куда же оно пропало? – недоуменно повел бровями Николай Степанович.

      – Выкинули, поди… Раз подписи многие жильцы отозвали, то его и посчитали недействительным. Я решил по новой собрать подписи. Ставь давай.

      – Чего ставить?

      – Подпись. Ты же против шашлычной? Или передумал?

      – Нет, подпишу, конечно… Проходи только в квартиру, не стой на пороге.

      Иван Никодимыч тяжело зашел, шурша тапками о пол. Собака осталась на месте, не выказав ни одним действием своего смущения. Раз не позвали, значит, надо ждать.

      – Умная у вас собака.

      – Умнее любого человека, – с гордостью в голосе произнес сосед и протянул бумагу геологу.

      Тот взял ее и стал искать, на что положить, чтобы расписаться. Тут в коридоре появился Алексей Константинович.

      – Это сосед твой, танкист? – спросил он, держа в руках откупоренную бутылку шампанского.

      – Да.

      – Тогда и он должен знать,