Дом толерантности (сборник). Анатолий Грешневиков

администрация дала разрешение.

      – На что разрешение?

      – Николай Степанович, что ты мне все вопросы задаешь? Сейчас с минуты на минуту сюда приедет представитель администрации с бумагой, вот и спросишь их… Нелюди, фашисты… Деревья не сажали, а кромсать приехали.

      Иван Никодимыч погрозил кулаком трактористу. Рядом с ним тихонько заскулила собака. Она решительно шагнула вперед хозяина, села на свой широкий зад, показывая всем своим грозным видом, что поддерживает гнев хозяина. Тракторист недовольно покосился на старика.

      – Убери собаку от греха подальше, – попросил он строго. – Мне до вашего парка делов нет, сказали разгребсти площадку под ларек, я и приехал. Скажут – убирайся, я уеду.

      – Убирайся сейчас.

      – Начальство скажет, тогда уеду. У меня не вы начальство. Сейчас Анзор привезет Полину Яковлевну. Ей известно, что делать.

      Возле бульдозера Николай Степанович насчитал девять человек вместе с собой и женой. Митинговать, качать права с таким количеством смешно. Начальство опасается лишь большой народной толпы. Тогда чиновники отзывают технику, думают, как другим путем занять землю, свалить деревья. Про подобные конфликты он часто читал в газетах. Но на их дворе собралось явно мало людей.

      – Иван Никодимыч, а почему так мало людей вышло? Никому не нужен парк что ли?!

      – Попробуй собери кого.

      – Ладно, – неуверенно заявил геолог, желая как-то помочь старику и заодно сгладить возникшую неловкость. – Я пройдусь по этажам.

      На пути Николая Степановича, направившегося было к дому, встала его жена. Ее бледное лицо было напряжено, веки слегка дрожали. Позади сморкался высокий, худой человек в очках. Ольга не успела сказать мужу слово, как ее опередил очкарик.

      – Бесполезно, – поморщился он, махнул рукой и выругался.

      Ольга крепко сжала руку мужа и напряженно добавила:

      – Я не ожидала сплошного равнодушия. Такое ощущение, что всем нужен ларек, а не березы и детские горки.

      – Оля, тебе нельзя волноваться, иди домой, – настойчиво предложил Николай, погладив рукой ладонь жены. – Иди, пожалуйста, у тебя руки вон уже дрожат…

      Очкарик бросил одну фразу за другой, которые окончательно разгневали и расстроили Николая.

      – Никто не выйдет, потому как Анзор всех квартирантов обошел. Договорился, гад, со всеми… Ваньке Парфенову даже бутылку сунул…

      От неожиданных признаний у Николая что-то перевернулось в груди, подступило к горлу:

      – А ты чего тогда здесь?

      – Три дня назад меня заставили отказаться от собственной же подписи. А сегодня, когда на меня выехал бульдозер, я решил: пора снова стать человеком.

      – Хорошо. Надо других переагитировать.

      – Вряд ли получится. За так люди не будут возмущаться. Вот если заплатить…?!

      – Кому?

      – Тем, кто выйдет.

      – Заплатить человеку, чтобы он защитил свой родной двор, березы, которые сам сажал, поливал?!

      – Именно