Притворись, что мы вместе. Дарья Сумарокова

в машине дверь с моей стороны и руку подает. Когда я сказала, что меня это напрягает, последовал рассказ про маму: в прошлую зиму вот так вот вылезала из машины, бедняжка, и растянула ахилл. Тяжело вылезать из нового «Лендровера».

      – Блин, он что, до сих пор на тебя не покушался, что ли?

      – Сокольникова, ты для начала вспомни, какой невинной девочкой появилась на первом курсе, и не задавай тупых вопросов! Отдамся, когда с родителями познакомит. Для евреев это все – практически приговор.

      Как же я тебе благодарна за то, что называешь меня по девичьей фамилии. А также за то, что разговариваешь с набитым ртом, куришь в сестринской и не переносишь как минимум половину людского населения.

      – Эх, хитра ты, Асрянша. Восхищаюсь. Точнее, нет. Не хитра, а, блин, расчетлива слишком. И что, никаких чувств, никакого желания?

      – А сама-то что? Скажешь, сильно влюбленной замуж вышла?

      Я приумолкла. Сказать мне действительно было нечего.

      – Ладно, не обижайся, Ирка. Ты молодец. Я просто завидую, ты же видишь.

      – Это ты ладно. Лучше на свою физию в зеркало посмотри: просто потухла после похорон, черные круги под глазами. Как на тебя еще и обижаться? Кстати, Петька на днях спрашивал: куда пропала, и все такое.

      – Провоцируешь, что ли?

      – Не-е-е. Просто почему-то кажется, что должна тебе сказать… предчувствие…

      – Что ты там предчувствуешь – дурья чушь.

      – Может, и чушь. Может, и нет.

      – Ты же знаешь: я не променяю свой «Форд Мондео» на ходока в медицинском халате.

      – А как же секс на операционном столе?

      Мы смеялись, выплевывая друг на друга домашние заготовки. Но неожиданно у меня сильно закружилась голова, и через секунду все съеденное мною с таким удовольствием я выблевала в раковину.

      – Черт, Ленка, ты что, подавилась, что ли? – спросила Асрян, держа меня за плечи.

      – Да нет, просто что-то плохо стало… затошнило, надо было хоть что-нибудь в обед зажевать. Обожрались.

      Я умылась и завалилась на диван, чувствуя сильную слабость и озноб. Голова продолжала кружиться.

      Асрян внимательно глядела на меня.

      – Лена, а когда у тебя месячные-то последний раз были, ты хоть следишь?

      – Ой, ну прекрати! У нас договоренность: не кончать до шестого курса.

      – Договоренность… Ну-ну. Давай-ка я тест возьму в процедурке.

      – Ну хватит! Я же тебе говорю: ничего нет.

      – Лена, лучше сейчас. Будет время подумать, если что.

      Мне стало очень грустно.

      – Ну неси. Ничего нет, вот увидишь.

      – Нет так нет. Просто сходишь в туалет. Чего тут сложного?!

      Через пару минут Ирка притащила из секретного запаса старшей медсестры немецкие тесты на беременность, и я, с трудом поднявшись от слабости, поплелась в служебный туалет. Что и говорить! Было израсходовано пять штук, но мнение эксперта не изменилось – две полоски. Две, а не одна. Именно две. Пять раз