Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016. Коллектив авторов

по пути: «Вчерашняя

      Раиса Львовна» и «Вчерашний

      Григорий Маркович». Пустяшная

      ирония, а так – покой всегдашний.

      Прошёл к родным могилам и прибрал их.

      Немного белых положил, немного алых.

      Пластмассовые два стаканчика

      достал, кусочек хлеба,

      ты замечала, что на кладбище

      всегда синее небо,

      чем в городе? потом налил грамм по сто

      себе и фотографии с погоста.

      «Сын, – я сказал, – напрасно ты,

      неправильно всё это, рано,

      и потому теперь мы разняты,

      незаживающая рана…»

      Потом пешком от Невской

      заставы шёл, а ветер нынче резкий.

      Слова сказал без осуждения,

      но, кажется, чуть с укоризной.

      Смерть превращает день рождения

      в трагедию, она зовётся жизнью.

      Как ты считаешь, Лида? Спишь? Сегодня

      мне костью в горле промышление Господне.

      Ночью

      Я вглядываюсь в шум,

      и вслушиваюсь в цвет,

      и крон ветвистый ум

      вдыхаю. Смерти нет.

      Так вспенилась листва

      в сегодняшней ночи

      всей силой естества,

      что смерти нет. Молчи.

      Подъём. Подъём и спад.

      Спад, и опять подъём.

      Чтоб жили те, кто спят

      необоримым сном.

      Приёмный день

      Жена поднимается в пять,

      ещё за окном темно.

      У нас так рано вставать

      издавна заведено.

      Я поднимаюсь в шесть,

      тоже не поздний час.

      Выпал снег? Так и есть.

      Я зажигаю газ.

      Вижу: полуодетая у окна

      полуспит, и я полусплю,

      а потом она

      гладит юбку свою.

      Не разминёшься вдруг –

      тесно. Хоть мы года

      вместе, но стесняемся друг

      друга-то иногда.

      Раньше мы голых тел

      не стыдились с ней, –

      видно, ангел слетел,

      который скромней.

      Ангел не любит спешить.

      Нам этот день с женой

      надо усыновить,

      чтобы он стал родной.

      Проблеск

      Просыпаясь, рассвета кайму

      вижу, юркая птица сверкает.

      Разве можно не верить Тому,

      Кто воистину так окрыляет?

      Лида, это превыше всего,

      я незыблемо счастлив,

      узкий луч на стене,

      утренняя прохлада,

      вот он, белый налив на весу,

      тельце мраморное с ведёрком

      у реки, вот под мышкой несу

      книгу «Кортик»,

      вот проездом

      переблеск в лесу паутинный,

      перелесок болотно-тинный,

      и лиловый, соседний

      холодок, резкий воздух осенний –

      вот хрустальный его кубометр,

      вот он – с похолоданьем,

      в освещенье комет,

      вот он, необратимый,

      в снег истаивающей лыжнёй

      уходящий, родимый

      путь, он к ночи слышней.

      Сладок сон, только дай