Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016. Коллектив авторов

перебежчиком от одних

      выходных к другим: молчаливо жну,

      что посеял, сею опять, заготовляю жмых.

      А жена забивается в свой за стеной отсек,

      что-то мелет, просеивает, варит, ткёт.

      И соседи – стекольщик, молотобоец и дровосек –

      не покладая рук работают, эти два и тот.

      Нас с женою держит мысль на плаву,

      что пойдём в выходные кормить в пруду

      черепаху, – она из панцирной книги своей главу

      выдлиняет морщинисто, просит дать еду.

      Мы с женой не очень-то меж собой говорим,

      только держимся за руки иногда,

      а свободными – бросаем еду, и так стоим,

      и слегка краснеем, если кто видит нас, от стыда.

      Часы и очки

      Я вспомнил друга юных лет

      и за два шага до входных

      ворот заплакал: друга нет.

      Потом, когда вошёл я в них,

      такой случился разворот

      в движеньях жизни: снял очки

      и положил их на комод,

      к часам (я слышал их скачки).

      Потом немного отошёл

      и оглянулся – как лежат? –

      и заново к ним подошёл –

      нехороши они на взгляд.

      Нет соразмерности начал

      у двух вещей: то далеки,

      а то близки чрезмерно. Стал

      часы я двигать и очки.

      Потом волненье улеглось.

      Пришла жена, глядит: часы

      лежат согласно, хоть и врозь

      с очками в капельках слезы.

      Забытьё

      Над газоном вспыхивают светлячки,

      выше, ниже, наобум,

      как шахтёры вылезли и на крючки

      лампы вешают, забыв свой ум.

      Вот вечерняя какая Воркута

      разворачивается в Караганде,

      я смотрю, смотрю в окно, смотрю туда –

      где меня нигде.

      Или то смертельно-тихий бой

      душ давно в земле истлевших тел?

      Обернёшься – и вдогонку за собой.

      На подножку прыгнешь разума – успел.

      В поздний час

      за окном игольчатый шпиль

      это ель горит на закате

      вот приходит жена вытирает пыль

      вытирает пыль гладит платье

      иногда смотрю на неё

      совершенно стоит чужая

      вот сгребает она постирать бельё

      жалость в сердце моём большая

      но сказать что сблизило нас

      не скажу в голове смешалось

      а когда породнились сближались раз

      даже больше за ночь сближались

      помню мне казалось тогда

      что мы тени друг друга

      что в любви теряешь себя навсегда

      видишь выбрались из недуга

      и теперь мы странно стоим

      на виду у пустой вселенной

      а бывает сидим по углам своим

      и молчим в тоске постепенной

      На отшибе

      Мы выходим всё реже,

      больше дома сидим

      да латаем бреши

      в молчанье словом простым.

      К нам никто не стучится,

      дверь закрыта на крюк.

      Только «скорой» в ночи волчица

      воет