Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам. Эдуард Филатьев

чего было таиться? Разве нельзя было нанести обидчику открытый прямой удар? Ведь у Агранова были для этого все возможности.

      Задумаемся над этим.

      И вновь обратим внимание на поездку Бриков в Великобританию.

      Валентин Скорятин самым внимательнейшим образом…

      «…пересмотрел три пухлые архивные папки из фонда НКВД РСФСР… Почти шестьсот листов!.. Фамилии Брик в них нет. Отказов не было.

      И ещё один архив. Здесь – в выездных делах Л.Ю. и О.М.Брик – тоже нет никаких запросов в британские консульские учреждения. Так был ли сам запрос осенью 29-го? Не миф ли это?..

      Поездка сорвалась?

      Но всё же, как оказалось, намерение съездить за рубеж осталось. Пришлось только передвинуть сроки отъезда».

      Почему Скорятин не обнаружил в архивах никаких документов с просьбами Бриков о въездных визах, объясняется просто – их поездку в Великобританию (несмотря на все заявления и записи Лили Брик) организовывало ОГПУ. И кто-то из гепеушников (скорее всего, всё тот же Яков Агранов) сказал Брикам, что отказ временный, поэтому нужно немного подождать, и отъезд их состоится чуть позже. Вот почему Лили Юрьевна и Осип Максимович отнеслись к этому происшествию спокойно. И (в ответ на каждый шаг Маяковского и чуть ли не на каждую произнесённую им фразу) стали ещё безжалостнее и больнее «колоть» автора «Бани».

      Владимир Владимирович в тот момент готовился к поездке в Ленинград, где ему предстояло выступить на вечерах, на которых он собирался читать свою пьесу: 12 октября – в помещении Государственной академической капеллы, 13-го – в Московско-Нарвском доме культуры и 20-го – в Доме печати.

      В день его отъезда произошло событие, которое иначе как мстительным ответом Агранова и Бриков на образы Победоносикова, Оптимистенко и Мезальянсовой и не назовёшь.

      Первый «укол»

      Об этом событии Лили Брик много лет спустя рассказала итальянскому журналисту Карло Бенедетти:

      «Вот случай, записанный в моём дневнике:11 октября 1929 года, вечером, – нас было несколько человек, и мы мирно сидели в столовой Гендрикова переулка. Володя ждал машину, он ехал в Ленинград на множество выступлений. На полу стоял упакованный запертый чемодан.

      В это время принесли письмо от Эльзы. Я разорвала конверт и стала, как всегда, читать вслух. Вслед за разными новостями Эльза писала, что Т.Яковлева <…> выходит замуж за какого-то, кажется, виконта, что венчается с ним в церкви, в белом платье с флёрдоранжем, что она вне себя от беспокойства, как бы Володя не узнал об этом и не учинил скандала, который может ей повредить и даже расстроить брак. В конце письма Эльза просит посему-поэтому ничего не говорить Володе.

      Но письмо уже- прочитано. Володя помрачнел. Встал и сказал: "Что ж, я пойду". – "Куда ты? Рано, машина ещё не пришла". Но он взял чемодан, поцеловал меня и ушёл».

      В.В. Маяковский. Москва, 1929.

      Фото: А. А. Темерин

      Никто из присутствовавших на той читке Эльзиного письма никаких воспоминаний об этом событии не оставил.