Еврейская диетология, или Расшифрованный кашрут. Петр Люкимсон

которые запрещены евреям в пищу даже в мясе кошерных животных. Речь идет о нутряном жире и так называемой жиле "гид ханше", расположенной в бедренной части правой задней ноги животного.

      Причем если большинство законов кашрута никак не обосновывается, то запрет на употребление в пищу жилы гид ганаше напрямую связан с той данью, которую евреи отдают памяти праотца Иакова, от которого они происходят.

      Да, конечно, историю, которая легла в основание этой заповеди, можно считать легендой. Но книга "Бытие" приводит такие мельчайшие ее подробности, которые просто трудно придумать и в которых составители легенд обычно совершенно не нуждаются. Она рассказывает о том, как, расставшись, пусть и весьма холодно, но все же мирно со своим тестем Лаваном, Яаков вместе со своей многочисленной семьей останавливается перед небольшой речкой Ябок, и сегодня протекающей на границе между современными Ливаном и Израилем. Он возвращается на родину после более, чем тридцати лет отсутствия, и страх перед братом Исавом, перед тем, что тот не забыл историю с "украденным благословением" вдруг снова охватывает его. Иаков посылает нескольких слуг сообщить брату о своем возвращении, но те вскоре снова появляются в развернутом им палаточном лагере и сообщают, что Исав уже обо всем знает и идет ему навстречу с четырьмя сотнями своих людей. Четыре сотни человек – это по тем временам целая армия, и таким образом Иакову становится ясно, что Исав все помнит, ничего не простил и собирается сполна поквитаться с ними за прошлое.

      В этой ситуации Иаков, во-первых, разделяет свою семью, своих людей и свое имущество на два стана – в случае, если Исав нападет на него, пока он и его воины будут уничтожать все живое в первом лагере, второй сможет спастись бегством и укрыться в земле его тестя Лавана. Во-вторых, он направляет Исаву богатые подарки в надежде задобрить его и добиться примирения с братом. А в-третьих – если последняя мера не подействует – он начинает готовиться к смертельной схватке.

      "И испугался Иаков очень и тесно ему стало", – говорит Пятикнижие о тех чувствах, которые охватили в этот момент праотца еврейского народа.

      Иаков действительно испугался – испугался за жизнь своих жен и детей, за свою собственную жизнь, но в не меньшей степени он испугался и того, что во время сражения ему придется убивать и, возможно, стать братоубийцей…

      Комментаторы считают, что во всех вышеописанных действиях Иакова следует видеть назидание всему еврейскому народу о том, как он должен вести себя, оказавшись перед лицом смертельной опасности. С одной стороны, следует позаботиться о том, чтобы даже при самом трагическом исходе какая-то часть людей выжила, и еврейский народ мог продолжить свое существование. С другой, нужно попытаться любой ценой достигнуть мира с врагом, а с третьей, быть готовым оказать ему достойное сопротивление, драться с ним не на жизнь, а на смерть.

      Но, совершив эти приготовления, Иаков решает проверить, не забыл ли он чего-нибудь на противоположном берегу Ябока и вновь