Опасная привычка заглядывать в окна. Елена Львовна Костадинова

неузнаваемый голос председателя, – все должно быть чисто, а если умрут все, кто в этот день были в театре или в церкви, это же наведет на какие-то выводы, начнется расследование. По одному безопаснее. Город большой. Странные смерти, но кто на кого обращает внимание в нынешней неразберихе… Так, с этим все. К пятнадцатому сентября мы должны набрать тысячу. Новые цифры какие?

      Один за другим послышались голоса.

      – У меня девяносто шесть.

      – Сто одиннадцать.

      – Пятнадцать. – Послышался неодобрительный гул.

      Голос, назвавший последнюю цифру, начал оправдываться, – У меня же окраина, ночью ходят редко, боятся. Самый бандитский район. И много черных попадается.

      – Естественно! Кому же, как не черным заглядывать ночью в окна. – Послышались тихие смешки.

      Я услышал еще несколько цифр, и председательский голос подбил сумму, – Значит четыреста двадцать девять, и больше месяца впереди. Нужно сделать еще несколько точек, иначе не справимся. Еще человек шесть наймем.

      Послышались шаги, скрипнула дверца шкафа, и я рискнул глянуть в замочную скважину.

      За столом сидели коммунары, человек десять, сдвинув головы к свету настольной лампы. Лица освещались снизу и поэтому казались зловещими. Никто не курил, но спиртным пахло, хотя бутылок на столе не было. Председатель поворачивался, вытаскивал из шкафа и ставил на стол небольшие черные ящички, размером с утюг.

      – Упакуем отдельно и завтра отправим.

      – Может и этого? – Один из коммунаров – седой, с очень синими глазами (я обратил на него внимание еще днем) кивнул в сторону моей комнаты. Я отпрянул от двери с глухо забившимся сердцем, и, уходя на цыпочках по коридору, услышал резкий голос председателя.

      – Чушь! Ты в своем уме? Я и так еле успел предупредить, когда он в лес поперся. Но, судя по всему, он ничего не видел, иначе – спросил бы… Даже не думай, он должен спокойно отсюда уехать и написать о нас сладкую сказку…

      * * *

      Я закончил рассказ и выжидательно посмотрел на Валерку. Мы уговорили и борщ, и

      яичницу, и хлеба в хлебнице не оставалось.

      – Слушай, может это и ерунда, – сказал Валерка, – но меня развезло позавчера после того, как я в то окно заглянул, с лампой. И потом все хуже и хуже становилось. Я думал, утром пройдет. Ни фига! Так что я последние часы как-то и не помню…

      – Еще бы тебе помнить. – вспомнил я восковое Валеркино лицо. – Ты лучше расскажи, что ты там, в комнате с лампой видел.

      – Женщина с вязанием перед телевизором… – медленно начал Валерка и замолчал.

      – Ну, подробно перечисли, что там было, – подбодрил его я

      – Ну, ты от меня много хочешь, мы ж по пять литров вылакали… Ну, женщина, немолодая. Телевизор… Вязала она так, – Валерка повертел пальцами, – не смотрела на вязание, а в телевизор.

      – И тебя не заметила?

      – Да кто его знает. Вообще, эта лампа