Гулящие люди. Алексей Чапыгин

часовни, ощупью добрался до дверей, сел перед дверьми у порога, решил дождаться рассвета. Он встал на ноги, пригнул голову, под крышей крыльца увидав огни факелов… Черная тень человека с факелом шла впереди, а две таких же черных фигуры сзади, с боков воза. Воз тащили две лошади. «Сойти, купить у них огонь?» Но, вглядываясь в воз и людей с факелами, понял, что божедомы собирают мертвецов, павших на улицах от моровой язвы. Воз был битком набит мертвецами. «Нет, того огню не надо!» Сенька снова сел. Воз исчез в черной хмари. Слышал царапающие по гололедице шаги и голоса. Шаги прибрели к крыльцу часовни.

      – Тут, милай, того, садись!

      – А, не – я… лягу!

      – И ложи-и-сь! Эка ночь, хоть рожей в рожу-у!

      – Тверезым беда, хмельным полгоря – убредем!

      – Так сказываю тебе про Анкудимку… чуешь?

      – Ну-у?

      – Указал он нам троих подьячих, того, сказывает, они сыщики…

      – Ну-у?

      – Они, того, сказывает, подьячие-де дьяка Ивана Степанова, их кончайте.

      – А вы ка-а-к?

      – Кончили, того… Головы собаки растащили. Тулово кто найдет – одежку содрали…

      – Хе-хе-хе… тьфу!

      – Ты чего?

      – Ни-че-го-о! Только тот Анкудимко – не Анкудимко… дознал я, звать Тимошкой…

      – То как?

      – И еще… при ем звать Тимошкой бойся-а…

      – Пошто?

      – Кто ё знат, как кой обзовет Тимошкой, так и сгинул…

      – Сгинул? Во!

      – Сгинул, потому имя-то его – колдовское… Колдун ён… баальник.

      – То ведомо, того, – колдун, а нам сказал: «Как Фроловское часомерие загорит[116], тогды кидайтесь в Кремль!»

      – Да, вороты?

      – Ворота, сказывает, Боровицкие да Чертольские не опущаютца… колеса спускные сбиты, одни решетки в их… того…

      – А кой час идти в Кремль?

      – Ночью указал – а ночи нет указа… «Там-де в боярских домах узорочья много!»

      – Ну коли побредем до иного кабака!

      Сенька хотел было тоже идти, а когда встал, то показалось, что ночь еще чернее. Ему дремалось, он сел, сидя согрелся, только панцирь, надетый на кафтан, холодил. «Тимошка от своего не отступается», – подумал он, склонясь затылком головы к притолоке двери, а как только голова коснулась опоры, почувствовал, что устал за день, и спать давно пора, да еще по обычаю и в полдень не спал… «Вот теперь бы под шубу, и дело крыто… Кого я видел во сне? Ко-ко-ко-ш-ни-ки… то – колокольня?» Как бывало часто, Сенька неожиданно и быстро уснул.

      Когда Сенька, направляясь в Стрелецкую, вышел из Кремля, в то время боярин Никита Зюзин с псарями и доезжачими выехал на охоту. Протрубили рога и замолкли. Боярыня Малка подошла к окну, а в это время в светлицу, мягко ступая сафьянными чедыгами, прокралась сватьюшка. Прибрела сзади к боярыне, тронула осторожно госпожу по мягкой спине.

      – Ой, кто? А, сватьюшка!

      – Уж не хочет ли касатка моя светлоглазая погостить да милого навестить?

      – Хочу, сватьюшка, только боюсь, а ну, как оборотит мой

116

…как Фроловское часомерие загорит. – Часы на Фроловской (Спасской) башне Кремля установлены англичанином Христофором Галовеем в 1625 г. 5 октября 1654 г. во время пожара часы обрушились. Позже были восстановлены и просуществовали до пожара 1701 г.