Седьмого не стрелять (сборник). Леонид Васильев

полный впечатлений от утренней зорьки, вошёл в дом. Его с горячим самоваром ждал Степан. Гость показал ему селезня.

      – Крякаш, – сказал он и, взвесив селезня на руке, пробормотал. – Попался ротозею под выстрел.

      – Как у тебя-то? – спросил Аркадий.

      – А никак, – склонив голову, ответил лесник.

      – Но ты в глухаря стрелял?..

      – А ничего. давай, садись чаёвничать!

      Друзья пили чай, позванивали ложками о вазу с вареньем.

      Степан, глянув на гостя, неторопливо задумчиво сказал:

      – Подошёл к глухарю-то, а он поёт и поёт, ни черта не слышит.

      – По кому ж ты стрелял?

      – По нему и стрелял, по кому же ещё.

      – Промазал? – нетерпеливо переспросил Аркадий.

      – Нет, – ответил Ёлкин. Так, в сторону взял. Пускай поёт.

      – Спугнул?

      – Нет. И после выстрела всё поёт. Совсем очумел от весны.

      Шеф на приваде

1

      В самую полночь во дворе промысловика Мишина залаяла собака. Иван, покинув тёплую, возле жены, постель, подошёл к окну. Раскрыв занавеску, увидел свет фар подъехавшей машины.

      Он сообразил: «Должно быть – кто-то из охотников приехал по разрешению районного охотоведа». Так бывает часто. Включив свет в сенях, хозяин пошёл встречать гостей.

      – Кого это на ночь чёрт прислал? – недовольно проворчала жена.

      – Не знаю, по телефону сообщили, что кто-то должен приехать караулить медведя – на приваде.

      Выйдя, Мишин увидел знакомого и воскликнул:

      – Что-то вы, Юрий Иванович, припозднились, аль, запутались в сетях лесных дорог?

      – Дороги мы знаем, – отвечал Павлов, – но, видишь ли, уважаемый, сегодня был юбилей нашего мясокомбината, мне как директору полагается быть с коллективом работников, а их у меня сотни. Сам понимаешь – поздравления, подарки, банкет, а дни стали короткими, темнеет быстро.

      – Юрий Иванович, обратился к директору водитель, – продукты в дом заносить, что ли?

      – Всё, что привезли, заноси! – бархатным голосом распорядился шеф.

      Переступая порог дома, и чтобы не задеть головой о верхний косяк, Юрий Иванович пригнул голову и боком вошёл в горницу. Фигурой он коренаст, лысоват и, как полагается солидному руководителю – полноват.

      Мишин, оценивая внешность гостя, предположил, что ремни патронташа на его фигуре не сойдутся, а также обратил внимание на его низкий Шаляпинский голос.

      Только в доме на свету, Мишин разглядел второго гостя: он высокого роста и худощав, с длинными, зачёсанными назад волосами и длинным тонким носом на бледном пугливом лице. Ладони узкие, с длинными, как у музыканта, пальцами.

      Марья Ивановна, жена промысловика, приодевшись и причесавшись, разогрела сваренные в русской печи щи из зелёной капусты со свежей свининой. Запах щей своим фантастически колдовским ароматом заполнил горницу, у гостей вызвал голодную слюну.

      Важный гость, глянув на гостеприимных хозяев, поставил тяжёлую сумку на стол, освобождая её содержимое, вполголоса