Седьмого не стрелять (сборник). Леонид Васильев

мной дело не станет, вот сейчас технику заведу и… погнали наши городских! – шутит Лёшка.

      Однако запустить двигатель ему не удаётся. Машинист крутит ручку «кривого стартера», но упёртый мотор – как для смеха – выпустит колечко дыма и всё. Шеин нервничает. у других техника уже наготове.

      Молодой тракторист обращается к бульдозеристу Пенькову:

      – Григорий Васильевич, что с моим-то? – стучит по капоту Лёшка. – Я двигатель прогрел, а он – ни хрена. едрит твою в дышло!

      – Ты под свечу чистого бензину плесни! – советует Григорий.

      – Плескал, а что толку!

      – Ну, свечу замени – эта засорилась.

      Вскоре дизель Алексея, мощно чихнув столбом чёрной гари, солидно зарокотал в «хоре» с другой техникой.

      На лице у мастера леса, наблюдавшего за этой утренней суетой, поперёк лба образовалась обеспокоенная складка.

      Шеин ведёт мощную технику по просеке, мысленно ругая проходчиков: «Навалили бурелому – так и сяк. всё снегом занесло. В этих кучах чёрт ногу сломит. легко наскочить „брюхом на пень или порвать гусянку“.»

      Отвал бульдозера, отполированный землёй и снегом, блестит ножевой сталью. Машинист то опускает его, наезжая на очередную кучу стволов, то, пятясь назад, подымает.

      Вот впереди в одной из куч Лёшке привиделась чёрная шуба Копчёного, он, сбавив обороты двигателя, остановился: «Дак, вот ты где прячешься – Копчёный?!»

      – Покинув кабину, парень забрался на кучу и, склонившись над снежным челом, заговорил:

      – Слышь, тебе в этом отеле не жарко?.. Ну ты, Копчёный, даёшь стране угля! Где водки-то нашёл… кто привёз, что ли? Тебя мастер леса обыскался, давай вылезай. чего молчишь?.. Не бойся, я не выдам, что тебя в снегу нашёл. Вылезай, ты мне работать мешаешь!

      Шеин выломал палку и, тыча ей, приговаривал:

      – Вылезай-вылезай и дай мне закурить, я свои-то дома забыл!

      Движение палки возымело действие – внизу что-то недовольно шевельнулось, и в одну секунду перед улыбающейся физиономией бульдозериста возникла лохматая морда бурого медведя. незнакомцы встретились глазами.

      Хозяин тайги строгим колючим взглядом желтокоричневых глазок изучал незваного гостя. Зверь выгулялся, взматерел. Шерсть на нём плотная, лоснится, и на загривок как бы хомут надет – такой он грозной силой вымахал. Там, где лапы как бы для извинительного поклона прижаты к груди, под толстой и прямой шерстью видны крутые, как у штангиста, мускулы.

      Лёшка не помнит, как оказался у водогрейки, но здесь он увидел и Федьку Копчёного, и мастера леса, гревших руки у открытой топки.

      – Ме. ме. – на козлином языке начал изъясняться бульдозерист, указывая в сторону, откуда только что прибыл.

      – Чего, ме-ме? – передразнивал Копчёный.

      Все знают – коренастый и горластый Шеин из армии пришёл сержантом. Глотки у сержантов лужёные – а тут «ме-ме».

      Наконец, парень пришёл в себя:

      – Медведь!.. там берлога! – тихо произнёс он.

      – Как – медведь?.. Неужто – правда?..