Любовь и вечная жизнь Афанасия Барабанова. Игорь Фарбаржевич

вы возвращайтесь! – то ли предложила, то ли попросила она его. – Вместе с сыном…

      Атаназиус резко обернулся и, глядя в глаза Татьяны, тихо произнёс:

      – Только одна причина может заставить меня это сделать…

      – Какая?… – так же тихо спросила она, не отводя взгляда.

      – Вы… – сказал Штернер.

      Татьяна смущённо опустила глаза и вспомнила его слова, сказанные с деланной шутливостью: «Я человек верный… Кого полюблю – сберегу навеки…»

      В гостиную вернулась экономка:

      – Прошу угоститься! – и пригласила гостей в столовую.

      В отличие от гостиной, эта комната была небольшой, со скромной старинной мебелью – двумя буфетами, круглым столом, шестью стульями. Зато стол был щедро накрыт словно скатертью-самобранкой. В угощении фрау Анхель знала толк!

      На белоснежной скатерти, вышитой васильками – национальным цветком Германии, – стояли разные блюда – от лукового пирога до пивного супа из колбасных палочек, «по старинному лейпцигскому рецепту». Блюда – с заячьим рагу и, конечно же, лейпцигской горчицей, естественно, бифштекс «по-лейпцигски» и «по-лейпцигски» свиное жаркое, а ещё красная икра рядом с чёрной, солёные грибы, с кусочками лимона, а завершал нежданное пиршество – пирог яблочный с грецкими орехами. И вся эта кулинарная благодать подавалась под графинчик можжевеловой домашней настойки – и тоже «лейпцигской»! – которую пил, если верить фрау Анхель, сам лесной великан Фенке, косматый и кровожадный. А не верить ей было просто нельзя.

      Желая поесть «на скорую руку», гости едва сдерживали свой аппетит, который словно молодой голодный зверь набросился на «скромное угощение» гостеприимной экономки.

      Наконец, она спросила:

      – А вы по какому делу ехали к господину Пушкину?

      – По литературному… – обтекаемо ответил Штернер.

      – Ах, да! Ведь вы книгоиздатель!.. Хотите издать его в Германии?

      – Имею такую надежду… – сказал он, отводя взгляд от Татьяны, которая с укоризной на него посмотрела – она с детства не терпела враньё.

      – А кто переводчик?… – поинтересовалась фрау Анхель.

      – Пока ещё не знаю…

      – Хороший переводчик уже полдела, – тоном знатока сказала она.

      – Непременно! – согласился с ней Штернер. – Вот только вначале я должен уведомить об этом Александра Сергеевича. Хотел передать некоторые документы с письмом, а теперь не представляю, как это сделать.

      – Боже! – вдруг воскликнула фрау Кох. – Какая же я недогадливая!.. Я непременно вам помогу! Да-да! Именно я!.. На днях еду в гости к своим родственникам в Петербург, к двоюродной тётке Эльзе. И всё смогу передать.

      – Но вы же не знаете его адреса!

      – В столице я быстрее разузнаю, где живёт Пушкин. Давайте ваш пакет.

      – Не знаю, как и благодарить…

      И Атаназиус достал из кожаной сумки увесистый конверт, перевязанный тонким шёлковым шнурком, на лицевой стороне которого было написано его рукой: «г-ну Александру