Прежде чем ты уйдешь. Клэр Свотмен

чье имя мне удалось вспомнить, когда к ней обратился один из сотрудников, – о том, что они с ее парнем будут делать в ближайший уик-энд. Она что-то говорит о художественной выставке в Хокстоне, но я слушаю ее вполуха. Мои мысли заняты предстоящим свиданием с Эдом.

      И вот наконец, когда, казалось, прошла целая вечность, стрелка часов, словно нехотя, приближается к цифре «6». Все, можно уходить.

      Дорога до Оксфорд-Серкуса займет у меня меньше часа, поэтому для начала я, подняв с пола сумку, бегу в туалет. Туалет производит жуткое впечатление. Голая лампочка под потолком, с ее безжалостным светом, зеркала сплошь в черных точках, отбитая плитка на стенах и отвратительный запах, с которым не в силах справиться ядреный освежитель, щедро разбрызгиваемый уборщицей. Но сегодня я не обращаю на это внимания.

      Я роюсь в сумке в поисках блеска для губ, туши и расчески. С этим особо не разбежишься, но мне хватит. Встав перед зеркалом, я неожиданно понимаю, что впервые за весь день получила возможность хорошенько себя разглядеть. Мои волосы – прямые, слегка вьющиеся на концах и по-прежнему очень темные – коротко подстрижены; стрижка придает лицу некоторую округлость, делая его моложе: явно не тот эффект, которого я добивалась в свои двадцать четыре. Я вспоминаю, как мучилась, выпрямляя непокорные кудри феном, ведь в те времена еще не было выпрямителей для волос, и мне даже становится себя немного жаль. Да, выпрямитель для волос мне сейчас определенно пригодился бы, чтобы по-быстрому навести красоту.

      В качестве последнего штриха я наношу еще один слой блеска для губ – совершенно бесполезное занятие, поскольку, пока я буду добираться до места, блеск сотрется, – и открываю дверь. Я иду знакомым маршрутом мимо супермаркета «Сейнсбери», мимо убогих магазинчиков с выставленными на тротуаре в тщетной попытке привлечь внимание прохожих товарами: швабрами, ведрами, пластиковыми коробками, кухонными полотенцами, кастрюлями, рожками для обуви. Неожиданно солнце скрывается за свинцовыми тучами, понимается ледяной ветер, мне становится зябко в тонком пальто, а ноги отчаянно мерзнут в туфлях на шпильке, которые я надела в честь интервью. Ветер разносит по улице клочки бумаги, бомж, сидящий на пороге очередной лавки, кутается в грязное одеяло. Мама наверняка сказала бы: «Похоже, сейчас пойдет снег».

      Я продолжаю идти, низко опустив голову, к станции метро, ветер безжалостно треплет волосы. К тому времени, как я оказываюсь у входа в метро, начинается дождь. Видок у меня еще тот. Такое впечатление, будто я продиралась сквозь живую изгородь, но мне наплевать: единственное, о чем я могу сейчас думать, – это о встрече с Эдом.

      Я спускаюсь по эскалатору, уставившись невидящими глазами на развешенные вдоль стены постеры, и выхожу на платформу. Со всех сторон меня обтекают спешащие куда-то люди, но я никого не замечаю вокруг. Воздух в туннеле со свистом завихряется, приближается очередной поезд. Двери открываются, я вхожу в вагон, где, зажатая чужими телами, мерно покачиваюсь, держась за поручень, в такт движению. И стараюсь ни о чем не думать.

      Поезд прибывает на станцию «Тоттенхэм-Корт-роуд», я выхожу. У меня еще есть