Новый век начался с понедельника. Александр Омельянюк

один из увесистых грузов, неожиданно для заморской гостьи ответил:

      – «Да брось их в мусоропровод!».

      – «Как это? Разве Вы их вниз не сносите?».

      – «Зачем?».

      – «Чтобы не гремели!?».

      – «Да нет! Бросим прям в мусоропровод!».

      Видя удивление на лице растерявшейся женщины, Платон поучил отвыкшую от нашей действительности свояченицу:

      – «Клав! Расслабься! Ты же дома, в России!».

      – «А в Канаде все выполняют закон, и культура потому лучше!».

      – «А может они просто боятся друг друга из-за взаимного и повсеместного стукачества и больших штрафов, а вовсе не из-за культуры?!».

      – «Может и так. Но со временем это становится привычкой, а затем и образом жизни!» – победоносно заключила, очевидно, опиравшаяся на собственный опыт, бывшая соотечественница.

      – «Может быть» – протянул Платон, как-то неуверенно на этот раз опуская в мусоропровод пакет с бутылками и закрывая скрипучую крышку.

      Раздавшийся тут же грохот и скрежет вернул Клавдию к грустному ощущению, что она действительно дома, в России.

      После короткой, несколько конфузной паузы, вызванной ожиданием лифта, родственники вновь, как ни в чём не бывало, защебетали.

      Разговор теперь, в основном, зашёл о Маше.

      Клавдия сообщила Платону, что, беседуя с нею по телефону, передала от него привет и сожаление о потере им при возвращении из Киева бумажки с её адресом. Тут же Клавдия добавила, что позже, воспользовавшись прошлым её приглашением, вдоволь пообщалась с Марией наедине.

      Из рассказа свояченицы Платон понял, что у них с Машей не было никакой перспективы. В 1990 году Первое Главное Управление КГБ внедрило старшего лейтенанта Марию Александровну Кожемякину в окружение, подававшего большие надежды, известного бизнесмена из военно-промышленного комплекса США и перспективного политика Алена Стивенсона, названного в честь Даллеса, внучатого племянника давно умершего, ранее широко известного в мире, Эдлая Стивенсона. Постепенно они сблизились. Маша там натурализовалась. Она добилась того, что вышла замуж за Алена, продолжая шпионить за ним. Но через год не стало СССР, а затем и КГБ.

      К тому же Ален не стал видным политиком, ограничившись лишь весьма значительными успехами в бизнесе.

      По-настоящему влюбившись в мужа, потенциальный агент влияния «Нефертити» перестала передавать о нём информацию, надобность в которой уже и так отпала. У них родилось трое детей. Но летом 1999 года Ален неожиданно трагически погиб в авиационной катастрофе.

      Намного раньше Маша сама явилась в ФБР и честно покаялась. Поскольку у них на неё ничего не было, преступлений она не совершала, то и заведённому на неё делу не дали дальнейшего хода.

      Однако они попросили выдать всю информацию о её работе в КГБ. Пришлось ей расколоться.

      – «Предала, стало быть?!» – невольно вырвалось у Платона.

      – «Кого? СССР, которого уже тогда не было?! Или теперешнее ФСБ, в котором она никогда не