Спокойных дней не будет. Книга II. Все, что захочешь. Виктория Ближевская

не задумываясь, прошептала взволнованная Соня. – В девять.

      – Где?

      – На углу Большой Никитской и Никитского бульвара.

      – Почему там?

      Она смогла его удивить, разбавила торопливый диалог тягучей паузой.

      – Не знаю. Там хорошее место. Я люблю…

      Он, не дав ей договорить, снова стиснул ее в объятиях, теперь увереннее, сильнее, исполненный надежды и вожделения. Но на этот раз она первая прервала поцелуй, заторопилась домой.

      – Ты не обманешь меня? – спросил он, наблюдая, как она вытирает бумажным платком губы с размазанной помадой, чтобы не быть случайно разоблаченной.

      – Я и раньше не обманывала. Я боялась.

      – А теперь что изменилось? – усомнился в ее искренности Илья.

      – Все изменилось, – уклонилась от ответа она.

      – Ты хочешь, чтобы я, как мальчишка, удовольствовался этой неопределенностью?

      – Не будет никакой неопределенности, – пообещала Соня.

      – Тогда, может, останешься на чай?

      Илья, до конца не поверивший словам, пытался удержать ее при себе, проследить ее путь из этого кабинета до самого перекрестка Никитской и бульвара. Она отказалась и сразу заговорила о другом, вернув его к почти утратившему оттенок обиды и горечи семейному обеду.

      – Ты ждешь Левушку?

      – Да, нам надо обсудить ситуацию.

      – Позволь ему самому решить.

      – Что? – Илья изумился, как быстро женщина сменила бессловесную роль робкой наложницы на уверенное амплуа повелевающей госпожи. – Это еще почему?

      – Посмотри на меня. – Он воззрился на нее, как будто искал в ее фигуре объяснение этой перемене, но она пояснила: – На мою жизнь. Не заставляй его совершать ошибку. Пусть он выберет сам, пусть мучается, страдает, любит, ругается. Пусть ошибется, если на то воля свыше, но, по крайней мере, не возненавидит тебя. А ты не потеряешь доверие единственного сына.

      Илья не хотел раньше времени думать о предстоящем разговоре, потому что думал о женщине, которая будет ждать его в машине вечером. И спросил о ней.

      – Ты ненавидишь меня, Соня?

      – Иногда хотела бы. – Она ответила так быстро, что это не могло быть игрой. – Но ничего не выходит. А еще говорят, что от любви до ненависти один шаг, но именно он мне никогда не удается.

      – Порой я уверен, что тебе удалось.

      – Это знаковая система. У тебя она одна, у меня другая.

      – Что это?

      Он наморщил лоб, пытаясь уследить за ее образами.

      – Кошка и собака. Одна машет хвостом, приглашая поиграть, другая ощеривается в ожидании нападения.

      – Ясно. Значит, все твои слова…

      Все было куда сложней, но объяснить ему это не представлялось возможным в силу тех же разных знаковых систем. Осталось только напустить тумана, что она и сделала.

      – Иногда были правдой, иногда – реакцией на непонимание. Любовь бывает не менее жестокой, чем ненависть. И ты, настаивая