Инкские войны. Incas. Игорь Олен

говорит Вáрак?

      – Он, как вернётся, платье подарит, сказки расскажет… У Мамы Вако ликля, мне б её!

      Высокородная бросила ей накидку.

      Дивная сребротканая ликля!!! Встречные будут думать: вот госпожа идёт, жена инки… Уай, рыбки, плавайте! птички, пойте! Солнце, смотри на ликлю, чтобы сверкала! Надо поцеловать перст знатной хозяйке!

      – Так люблю Маму Вако!

      Дама погладила ей плечо.

      – Где же был Вáрак, милая?

      – В Тумписе! Ели псы мужа! – журчала та. – Ньуста спасла его!

      – Сильная страна Тумпис?

      Как угодить? Пусть спрашивает, Има-сýмак хорошее отвечать начнёт.

      – Сильная! Много домов, курак!

      – Вáрак боится?

      – Очень! Храбрые, страшные!

      – Воевать Тумпис с инками будет?

      – Уай, Мама Вако, будет!!

      – Всё, всё, любезная. Провожу тебя.

      Шли по саду. Возникла императрица с свитой фрейлин. Потупившись, Мама Вако присела. Дикарка же отдала себя созерцанию Мамы Óкльо, дщери Луны, одетой, будто Луна в полнолунье, императрице… Ох-илльи, главная дама в мире! Что говорит?! Уай, кружится голова!

      – Ты, Мама Вако, к нам не заходишь… И ты без ликли? Так не пристало… Кто с тобой?

      – Има-сýмак… Люблю Маму Óкльо!! – выла дикарка с туманным взором. – Очень люблю! Где ходишь – дай поцелую, знатная муравьедиха! – Она чмокнула землю и руку койи (так называли императрицу).

      Все рассмеялись, за исключением главной пальи.

      – Что ты с ней делала, Мама Вако?

      – Сказки мне сказывала.

      – Ко мне пусть ходит, – был приказ.

      Има-сýмак не помнит, как, выйдя из Красного Города, добралась дó дому.

      Заседание продолжалось. В Доме Советов с Холма вещал Инка Амару Тýпак, канцлер.

      – Перед чилийской кончили мы войну в Айаваке, приблизившись к царствам Киту, Тумпис, Каньари. Там верховодит Тумпис Великий. Есть сведенья, что он выставит двести и даже более тысяч копий. Наместник Севера Вáман Ачачи предупреждён был Тумписом: до Айаваки, что инкская, Тумпис нам друг – к северу от Айаваки Тумпис нам враг.

      – Нас оскорбил тем Тумпис! – встал Анта Кена.

      – Думай-ка о своей Стороне, о Южной, – встрял одноухий, сгорбленный Вáман Ачачи. – Я знаю Север. Тумпис, Каньари, Киту выставят триста тысяч. Ты, что ли, дашь войска?

      Зал дивился мощи трёх государств. Канцлер, кашлянув, отчего разрумянился, начал:

      – Ольáнтай грозит с Востока. В Чиму, что ни луна, – то бунт. Кóхиль тумписский чванится и на корточки не садится, так как велик и могуч-де Тумпис… – Указка означила на макете длинную территорию, дескать, тумписскую. – Инкам следует быть одним. Сто птах выгонят и орла, коль вместе. Чима-панака, инка-панака, айльу-панака! Вы представители трёх групп инков, хватит бахвалиться, кто знатнее! Мы все равны, как гладь Тити-Каки! Мы все чисты, как снег Вильканоты46! Все – маховые перья в мощном крыле инкской славы! – Амару Тýпак сходил с холма,

46

Священные горы (6394 м) к югу от Куско.