Познавание ведьм. Москва-1984. Игорь Олен

мои всякий надобность… – Он опять хлебнул. – В ваш спокойный гуманный условий я вспоминайт колдовские слова превращаться назад, крррах! Временно, к пользе бизнес, вы оба мой секретарь, двести долларов месяц. Мисс писать письма, звонить мистер Смит. Вы – искать негодяй продавать ценный вещь… Нет, триста семьдесят доллар каждый. Я вам платить много в месяц, доллары!

      Склевав корку, он улетел в ванную и плескался там, верно, час.

      Скептик подлил себе чаю и взял варенья.

      – Кажется, вам пора, – сказала Актриса. – Поздно, автобусы перестанут ходить. – Она грела ладони о свою чашку не подымая глаз.

      – Останутся на ночь двое, не всё равно?

      – Я ведь не оставляю…

      – Он может вспомнить свои заклинания превращаться назад каждый миг… Что сказали?

      Актриса вскинула взгляд.

      – Ничего не сказала. Но, признаюсь, не продумала эту возможность… – Взяв нужное, она оделась и, когда Воротила Финансович, волоча на себе полотенце, выбрел из ванной враскачку и оставляя след, произнесла: – Мистер Во, оставайтесь, устраивайтесь удобно, словно в отеле. Рыба и хлеб – в холодильнике. Завтра после спектакля приду, напишу письма.

      – Сигар у нас нету, вот сигареты, – съязвил вяло Скептик.

      Пыхая дымом и молча кивая, оборотень проводил их, а когда дверь захлопнулась, перебрался к окну любоваться огнями города.

      Скептик повёл её через квартал к большому дому.

      – Здесь у меня подруга, я поживу с ней, – девушка объяснила.

      Скептик отправился в снегопад.

      Превращение близ экватора

      Без остановки носило друзей в Сахаре. Лишь вкатывались в Атлантику, ветер, меняясь, гнал их к Красному морю в клубах песка с такой скоростью, что ремни, на которых висел ранец вроде качелей, тёрлись о палку, пропущенную через центр, дымились и раскалялись.

      – Эй! – звал Перекати-Поле. – Придумай что-нибудь, если ты комсомолка!

      Вика на ранце помалкивала и дёргалась, – оттого направление их отчаянных гонок менялось мало-помалу. Но травяной шар мнил, что она это делает ему в пику, и он скандалил. Вика же, обнаружив, что на подъёмах качение замедляется, норовила свернуть к исполинской горе – и преуспела. Ветер их гнал к вершине, ослабевая, юля, увиливая. Наконец он бежал прочь, взяв с собой бурю.

      Небо очистилось, встало солнце.

      Парочка, скрывшись в тень под скалой, смотрела на мёртвые обожжённые камни.

      – Что делать? – вёл Перекати-Поле. – Здесь от нас рожки-ножки останутся.

      Они мучались и томились.

      К вечеру жара спала.

      Скатясь с горы, они двинулись по пескам да косам щебёнки, отбрасывая тени. Вдруг за грядой послышались голоса. Помчав туда, девочка обнаружила странных людей, толпившихся близ пьедестала.

      – Мы собрались! – взывали они. – Срок говорить, любомудрствовать. Просим, Солон! Ты всех стáрее, вещай первым.

      – Я не хочу вещать, потому что есть тот, кто вмещает в себя мои знания, а я – жалкий должник его.

      Все настаивали