Познавание ведьм. Москва-1984. Игорь Олен

меньше, да лучше… Но пгиступаем к богьбе, к выкогчёвыванью софистических домыслов и гностической тагабагщины! Да, товагищи, наши цели ясны, наш путь пгям! Пгиступим.

      В сумраке раздались стоны, стуки да восклицания боли и ярости. Освещённый последним лучом Пьедестал руководствовал битвой.

      – Как же так? – озадачилась Вика. – Что ж так знакомо всё?

      – Не знаю, знаю ли я, что сталось, но хочу поучаствовать! – прокричал Пиррон, вырвался и вбежал в гущу злого побоища.

      Идеалистов побили и, заткнув кляпом рты, заставили в тачках возить песок. Победители воздымали плакаты и лозунги. Месяц тем и другим светил. «Дураки были мы, что спорили, мудрствовали», – признал Аристотель. «Истинно, нам теперь всё ясно», – твердил Гераклит. Диоген, задержавшись, вытащил изо рта кляп спросить: «Пифагор, постиг истину?» – «Вынужден был постичь». – «Тогда болтать не о чем. – Диоген вновь вставил в рот свой кляп и продолжил трудиться, внушая: – Мир есть материя. Моё дело эту материю в тачке возить и её так менять».

      Временами то Гераклит, то другой какой из надсмотрщиков восклицал:

      – Хорошо! В мозгу ясность, вопросы отсутствуют, жизнь, меж тем, улучшается!

      И смолкал, погружаясь в сладкие думы. Кто-то из победителей догадался воткнуть палки с лозунгами и плакатами в землю, чтобы освободиться к бóльшим приятностям. Они сели в кружок и, счастливые, пили. Анаксагор предложил тост словами:

      – Вот я мудрил, терзал интеллект, разбираясь в строениях мироздания, и всего-то додумался, что началом является беспредельное. Много тайн собирался ещё открыть и мучительно думать. Но вдруг мудрец, выговаривающий пленительно мягко «р», разъяснил тайну. Надо, оказывается, не думать, а надо действовать. Слава тем, кто нашёл за меня смысл жизни, сим меня осчастливив! Счастливые, мы вино попиваем. Столь же счастливые наши коллеги и оппоненты возят песок, работают. Всем всё ясно, все счастливы. Так поднимем же за картавого мудреца кубки!

      Пир стих к утру. Слышалась разве что заунывная песнь Конфуция да стучали орудья труда побеждённых.

      В рассветных лучах протрезвевший Пиррон сказал:

      – Все меня знают. Я одолел день назад Платона. Но мне взбрело на ум вот что: я его одолел или он меня? Я вообще сомневаюсь, что мир – материя, потому что мы с вами песку навезли, а толку? Может, материя – это дух, иначе зачем тогда мысль о ней тем, кто считает её первичною? Почему без идей и мыслей силой материи они справиться с ней не могут? Вот и выходит: идеалисты, хоть и выдумывают, чего нет, и не боготворят материю, почему-то работают с сей материей. А должны бы работать – материалисты, которые любят материю. Получается – ложь. Картавый мудрец наврал. Не знаю, знаю ли я, что прав, но знаю, что недоволен тем, что знаю.

      – Хвала, Пиррон! – завопили все, подбегая и затирая картавого мудреца. – Вещай, Пиррон! Пьедестал где? Где пьедестал Пиррону?

      – Слушайте! – встрял ещё мудрец. – Всё, конечно, материя. Но мне кажется, всё из атомов. Земля видом как бубен, солнце