Моя прекрасная жертва. Джейми Макгвайр

сидячих забастовках, – заметила Кёрби, состроив рожицу. – А при чем тут эти стихи?

      От такого вопроса Федра онемела.

      – Это сонет Эммы Лазарус, – пояснила я, но выражение лица моей подруги не изменилось. – Он написан на табличке внутри статуи Свободы.

      Кёрби округлила рот: до нее наконец-то дошло. Федра закатила глаза:

      – Боже праведный, помоги нам всем!

      – Пойду за веником, – сказала Кёрби и побежала в заднюю комнату.

      Федра, ворча, направилась на кухню. Она всегда взрывалась, если видела, что кто-то не знает важных исторических фактов или других общеизвестных вещей. Кёрби вернулась со щеткой и веником.

      – После выпуска я постаралась все это выкинуть из головы. А сейчас к тому же летние каникулы. Но как бы не так! Дадут мне здесь расслабиться!

      – Не кипятись, – я взяла веник, – впереди долгий день.

      Мы с Кёрби подмели пол, и она подбежала с совком к мусорному ведру. Я открыла крышку. В это время первые посетители вышли из припаркованных машин. А когда моя подруга во второй раз вернулась из задней комнаты, куда относила веник, они уже вошли в кафе.

      – Я не успела заполнить все солонки, – шепнула мне Кёрби.

      – Доделаю, – ответила я.

      Торопливо рассыпая приправы по баночкам, я взглянула на часы: что нас так задержало? Обычно мы успевали со всем управиться минут за десять до открытия.

      Демонстрировать свое настроение гостям Федра не стала, но Кёрби и мне пришлось работать с удвоенной силой, чтобы она улыбалась. Начало дня получилось неважным: целый графин с чаем грохнулся на пол, Гектор разбил стопку тарелок, а я не до конца завинтила крышечку одной солонки, и посетитель высыпал на свой филадельфийский сэндвич с говядиной и сыром больше соли, чем я вытряхнула из своей головы. Чаку пришлось переделывать блюдо.

      Писательница со своей ассистенткой пришла опять – во второй раз за два дня пребывания в городе.

      – Добрый день, – улыбнулась я, после того как Кёрби их усадила. – Вы к нам вернулись?

      – Нам здесь нравится. Перед отъездом хочу попробовать кубинский сэндвич.

      – Я не это заказывал! – крикнул Федре Дуэйн Кауфман из-за углового столика.

      Он сбросил на пол верхнюю булочку своего сэндвича и облизал палец.

      – Ой-ой! – прошептала Кёрби. – Опять пьяный. Может, полицию вызвать?

      И как он умудрился нализаться с утра?

      – Федра разберется, – помотала головой я.

      – Я заказывал без кетчупа! – орал Дуэйн. – И все остыло к чертовой матери!

      – Извини, приятель, сейчас все поправим. – Федра взяла его тарелку и устремилась на кухню.

      – Никакой я тебе не приятель! – прокричал Дуэйн ей вслед. – Дерьмовое кафе!

      Я подошла и улыбнулась:

      – Не хотите выпить кофе, пока Чак переделывает ваш заказ?

      – Отвянь! – рявкнул Дуэйн, повернув ко мне голову, но не отрывая глаз от пола. – Я хочу гребаный бургер – такой, какой я заказывал. Что – так трудно?

      Перед ним стояла почти полная чашка чая, но мне нужно было