Вечное пламя. Виктор Бурцев

приближающийся самолет Иван. Он завертел головой. И когда увидел, откуда приближается звук, все, чему его учили, вывалилось из головы. Потому что с небес на них падала хищная черная смерть.

      – Димка! – гаркнул Иван.

      И было в его голосе что-то такое, от чего младший политрук Колобков ударил по тормозам. Толкнул дверцу и вывалился к черту из грузовичка. Следом за ним прыгнул и Лопухин.

      Что было сил они побежали от обреченной машины. А с небес уже слышалось: «Та-та-та-та…» – и на дороге уже взлетали пыльные фонтанчики. Грузовичок задрожал, словно живой, когда тринадцатимиллиметровые пули прошили его корпус. «Мессершмитт» пронесся над дорогой, вдавливая все живое в землю ревом и грохотом и оставив за собой развалину, некогда бывшую редакционным грузовиком.

      Летчик посчитал, что этого будет вполне достаточно, и не стал делать дополнительный заход, вылавливая двух маленьких человечков. Достаточно уже и того, что ему удалось уничтожить технику.

      Черный крест снова начал удаляться. Делаться маленьким. Нестрашным.

      – Сука! – орал ему вслед Лопухин, потрясая неведомо как оказавшимся в руке «наганом». – Сука!

      Неподалеку из воронки выбрался Колобков.

      – Вот тебе и съездили… – проворчал он, отряхиваясь. – Ни черта не понимаю. Откуда они тут вылезли? Что вообще делается?

      Лопухин плюнул. Спрятал револьвер. Отряхнулся.

      – Да бес его знает, что делается! Может быть, прорыв. Или еще что-то.

      Вместе они исследовали грузовичок. Дима даже не стал открывать искореженную крышку капота – все и без того было ясно. Закинув вещмешки за спины, военкоры молча потопали по дороге дальше.

      Через пяток километров сделали привал. Солнце цеплялось краешком за далекий лес. Тени удлинились, но жара по-прежнему стояла невыносимая.

      – Слушай, Дим… – Иван разминал натруженные ноги. – А если на немцев нарвемся? Дураки мы с тобой. Надо было хотя бы винтовку взять. Там, где колонна разбитая…

      – Или гранату, – устало прошептал Колобков. – Или танк лучше. Прям на танке и поехать…

      Лопухин усмехнулся.

      – Идти надо. До темноты еще время есть… А там заночуем в какой-нибудь канаве.

      – Давай…

      Они поднялись на ноги. И пока солнце не спряталось окончательно за горизонтом, брели по дороге, видя вокруг только смерть и разрушение.

      – Не может быть, чтобы вокруг одни мертвые, – шептал Иван. – Не может быть. Чтобы вокруг.

      Они несколько раз проверяли сгоревшие машины. Но ничего, кроме трех фляг со спиртом, бидона с водой и ящика с консервами, не обнаружили. Колобков подобрал полупустой «ППШ». Спирт взяли с собой, пустые фляжки наполнили водой. Консервы распихали, сколько смогли, по вещмешкам.

      То тут, то там встречались могилы. Свежие земляные холмики. В основном безымянные, иногда с положенными сверху пилотками.

      Когда же солнце окончательно спряталось за горизонтом, Лопухин махнул рукой:

      – Все. В темноте не пойдем. Черт его знает,